История с 1 по 11 век.

I век

I век — это период ранней Империи, правление династий Юлиев-Клавдиев (27 до н.э. – 68 н.э.) и Флавиев (69–96 н.э.). Рим перешел от завоевательной политики к консолидации и защите установленных границ (лимес). Начало века ознаменовано правлением Августа, середина — завоеванием Британии и подавлением восстания в Иудее, конец — экспансией при Домициане.

1. Британия

· Что происходило: До середины I века Британия оставалась вне римского контроля, населенная кельтскими племенами. В 43 году при императоре Клавдии началось полноценное завоевание острова.
Народы:

Против Рима сражались различные бриттские племена, самые известные — катувеллауны (под предводительством Каратака и later Боудикки) и ицены.
Ключевые сражения:

Восстание Боудикки (60-61 гг.): Вождь племени иценов Боудикка подняла масштабное восстание против римского произвола. Ее войска уничтожили римские города Камулодун (Колчестер), Лондиний (Лондон) и Веруламий (Сент-Олбанс), перебив десятки тысяч римлян и лояльных им бриттов. Однако в решающей битве (точное место неизвестно) дисциплинированная римская армия под командованием Гая Светония Паулина наголову разгромила превосходящие силы повстанцев. Боудикка покончила с собой. Победа: Решительная победа Рима.
Итог: К концу века римляне контролировали большую часть территории современной Англии и Уэльса. Северная граница была нестабильной из-за набегов пиктов с территории современной Шотландии.

2. Территория за Дунаем (Германские и другие земли)

· Что происходило: Дунай стал ключевой границей, отделявшей римские провинции (Реция, Норик, Паннония, Мёзия) от «варварского» мира. Римляне пытались создать провинции и к востоку от Рейна (например, Германия Магна), но потерпели неудачу.
Народы:

Германские племена (*хатты, херуски, маркоманы, квады), а также фракийцы и позже даки.
Ключевые сражения:

Битва в Тевтобургском Лесу (9 г. н.э.): Ключевое событие начала века. Германский вождь Арминий из племени херусков заманил в ловушку и уничтожил три римских легиона (XVII, XVIII, XIX) под командованием Квинтилия Вара. Эта катастрофа заставила императора Августа отказаться от планов завоевания Германии до Эльбы. Победа: Решительная победа германских племен.
Маркоманские войны (166–180 гг.): Хотя они начались в конце II века, их предпосылки складывались в I веке. Племя маркоманов под давлением других народов начало угрожать дунайской границе.

Итог: Рейн и Дунай стали укрепленной границей Империи. Римляне вели постоянные мелкие стычки, строили укрепления (лимес) и заключали союзы с одними племенами против других.

3. Территория Северной Африки

Северная Африка (провинции Африка, Нумидия, Мавретания) была житницей Рима. Основная угроза исходила не от оседлых народов, а от кочевых племен с юга.
Народы:

Берберские (или ливийские) кочевые племена, в римских источниках часто обобщенные как гараманты (на территории современной Ливии) и мавры (на территории современного Марокко и Алжира).

Сражения:

Крупных сражений, сравнимых с битвами в Европе, здесь не было. Римляне проводили карательные экспедиции вглубь Сахары (например, кампании Лузия Квиета и других полководцев) для защиты прибрежных городов и сельскохозяйственных угодий от набегов.
Итог:

Граница была относительно стабильной. Рим контролировал плодородные прибрежные регионы, в то время как пустыня и предгорья Атласа оставались зоной влияния кочевых племен.

4. Малая Азия и Месопотамия (и Персия)

Это был самый сложный и стратегически важный театр военных действий. Главным противником Рима здесь была Парфянская империя — могущественное государство, наследник персидских традиций.

Народы: Парфяне, а также их вассалы — армяне.
Ключевые сражения:

Кампании Корбулона (58–63 гг.): Талантливый римский полководец Гней Домиций Корбулон вел успешную войну с парфянами за контроль над Арменией. Ему удалось взять столицу Армении, Артаксату, и посадить на трон проримского царя. Война закончилась компромиссным Рандейским договором (63 г.), по которому армянский царь утверждался и Римом, и Парфией. Итог: Ничья, дипломатический компромисс.
Поход Красса (53 до н.э.) и Марка Антония (36 до н.э.) произошли раньше, но их тень витала над всем I веком. Поражение Красса при Каррах было национальной травмой для Рима.
Что происходило в Персии: Парфянская империя находилась в зените своего могущества. Она была главной силой, способной на равных противостоять Риму. Ее армия состояла из тяжелой конницы (катафрактов) и конных лучников, тактика которых была смертельна для римской пехоты в открытом поле. Внутри Парфии шла своя борьба за власть между знатными родами.

Культурные и технологические достижения I века

Это был «Золотой век» римской литературы и эпоха важных инноваций.

Литература:

Вергилий пишет национальный эпос «Энеида».
Овидий создает «Метаморфозы» и другие поэмы.
Гораций и Ювенал — классики римской сатиры и од.
Историки: Тит Ливий пишет историю Рима, Тацит и Светоний (их основные труды приходятся на начало II века, но они описывают I век) создают бесценные исторические труды.

Архитектура и строительство:

Широкое применение бетона (римский цемент), что позволило строить грандиозные сооружения (Колизей, начат в 72 г., Пантеон Агриппы).
Совершенствование акведуков и арок.
Появление нового архитектурного стиля в Помпеях («Четвертый помпейский стиль»)

Наука и техника:

Естественная история Плиния Старшего — гигантская энциклопедия всех знаний того времени.
Развитие стеклодувного ремесла.
Появление кодекса (прототипа современной книги) наряду со свитками.
Инженерные труды Витрувия («Десять книг об архитектуре»).\

Что происходит в мире:

В Китае при династии Хань происходит расцвет науки и культуры, пишутся «Исторические записки» Сыма Цяня, совершенствуется технология производства бумаги.
Распространение христианства, которое зародилось в I веке в римской провинции Иудее.

Общий итог по границам I века:

I век стал для Рима веком определения пределов. После катастрофы в Тевтобургском лесу он отказался от масштабной экспансии на север. Главными противниками стали германские племена на Рейне и Дунае и Парфянская империя на Востоке. Успешным проектом стало завоевание Британии, а в Африке римляне довольствовались защитой своих экономически важных владений.

Ранние формы лжеучений

Уже апостольские послания борются с вполне конкретными отклонениями.

а) Иудействующие

Суть: Уже рассмотренные в предыдущих главах, они настаивали на необходимости для спасения соблюдения Закона Моисеева (обрядового закона, особенно обрезания). Фактически, они сводили христианство к одной из иудейских сект.
Библейский ответ: Послание к Галатам — это гневная апология спасения по благодати через веру, а не по делам Закона. «Ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью» (Гал. 5:6).

б) Докетизм (от δοκέω — казаться)

Суть: Ранняя форма лжеучения, вызванная эллинистическим представлением о том, что материя есть зло. Если материя — зло, то Бог не мог действительно воплотиться, стать настоящим человеком. Следовательно, тело Христа было лишь призрачным, «казалось» реальным, а Его страдания и смерть — иллюзией.
Библейский ответ: Евангелие от Иоанна и Послания Иоанна прямо направлены против этого. «Всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста» (1 Ин. 4:2-3).

в) Ранний гностицизм / Антиномианство (противозаконие)

Суть: Уже в I веке появляются предвестники гностицизма — учения, которые разделяли Бога Ветхого Завета (злого демиурга, творца материи) и верховного благого Бога Нового Завета. Поскольку материя считалась злом, а дух — благом, это вело к двум крайностям:
1. Аскетизм: Полное умерщвление плоти как зла.
2. Антиномианство: Учение о том, что для «духовных» людей не существует нравственных законов, так как их спасение не зависит от дел в материальном мире. Это вело к moral licentiousness [нравственной распущенности].
Библейский ответ: «Ибо вкрались некоторые люди, издревле предназначенные к сему осуждению, нечестивые, обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству и отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа» (Иуд. 1:4).
«Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси… и многие последуют их разврату» (2 Пет. 2:1-2).

Джеймс Данн говорит следующее:
«Борьба с лжеучениями была не побочным продуктом, а главным двигателем формирования новозаветного канона. Павел, Иоанн, Петр, Иуда пишут не в абстрактной богословской школе, а на линии фронта, защищая самое ядро Евангелия: реальность воплощения, спасение по благодати и святость жизни как ответ на эту благодать»[1].

Заключение

Таким образом, апостольская эпоха была не «золотым веком» единства, а временем напряженной работы по самоопределению. Церковь, руководствуясь апостольским преданием как главным критерием, сразу же начала отстаивать ключевые доктрины:

Против иудействующих — спасение по благодати.
Против докетов — реальность Воплощения.
Против гностиков-антиномиан — благость творения и необходимость святости.

Эта борьба заложила фундамент всего последующего догматического развития христианства.

Глава 1.4: Становление церковной иерархии и выборность

Раннехристианская община была пронизана ощущением непосредственного присутствия и руководства Святого Духа («харизмы»). Однако очень скоро возникла практическая необходимость в порядке, управлении и передаче authority (полномочий). Шел процесс институционализации — оформления спонтанных даров и служений в устойчивые структуры.

1.4.1. От «Двенадцати» и апостолов к пресвитерам и епископам

Изначально высшим авторитетом обладали апостолы — прежде всего, Двенадцать, как непосредственные свидетели Воскресения, и Павел, призванный Самим Христом. Они были гарантами истинного предания.

Однако с ростом общин и распространением Церкви по империи апосталы физически не могли управлять всеми делами на местах. Произошло делегирование полномочий.

Дьяконы (служители): Это служение пришло из иудаизма, где община выбирала себе особо уполномоченных лиц для осуществления социального служения. (Деян. 6:1-6).

Пресвитеры (старейшины): Эта модель была заимствована из иудейской традиции, где совет старейшин управлял синагогой. Пресвитеры отвечали за наставление, пастырское попечение и управление на местном уровне. Они поставлялись апостолами (Деян. 14:23).
Епископы (блюстители/надзиратели): Первоначально термины «ἐπίσκοπος» (епископ) и «πρεσβύτερος» (пресвитер) часто использовались как синонимы (напр., Деян. 20:17, 28; Тит. 1:5-7). Однако постепенно функция епископа как главы местной общины, ответственного за единство, чистоту учения и совершение Евхаристии, стала выделяться и укрепляться.

Джеймс Данн утверждает:

«Развитие иерархии не было «падением» с некоего идеального состояния, а практически неизбежным и необходимым процессом. Харизма и институт не исключали, а дополняли друг друга. Задача состояла в том, чтобы институциональные структуры оставались слугами общины и проводниками Духа, а не его господами»[2].

Откуда пошло слово епископ?

Конечно. Слово «епископ» (греч. ἐπίσκοπος — episkopos) существовало в греческом языке задолго до появления христианства и не было христианским изобретением.

Вот где оно встречалось и что означало:

Общее светское значение

В классическом греческом языке (например, у Гомера, Геродота, Фукидида) слово ἐπίσκοπος имело широкий спектр значений:

Надзиратель: Тот, кто наблюдает за процессом, работой.
Смотритель: Лицо, ответственное за надзор и порядок.
Инспектор: Проверяющий, контролер.
Попечитель, покровитель: Тот, кто заботится о ком-или чем-либо, обеспечивает опеку.

Например, у греческого поэта Гомера в «Илиаде» так могли назвать бога-покровителя, который наблюдает за людьми и помогает им.

Государственная и финансовая должность

В Афинском государстве ἐπίσκοπος мог быть:

Государственный контролер или инспектор, которого отправляли в союзные или подчиненные города для наблюдения за порядком и управления.
Надзиратель за финансами, ответственный за казну или сбор налогов.

Религиозный контекст (в язычестве)

В греческой религии это слово могло использоваться для обозначения:

Божества-покровителя, которое наблюдает за определенным местом или деятельностью.
Человека, наблюдающего за проведением религиозных обрядов или храмовой казной.

В греческом переводе Ветхого Завета (Септуагинте)

Это ключевой момент для понимания, как слово попало в христианский лексикон.
В III-II вв. до н.э. Ветхий Завет был переведен на греческий язык (Септуагинта). Именно в этом переводе слово ἐπίσκοπος было использовано для передачи еврейских понятий, связанных с надзором и попечением:

Надсмотрщики, приставники (например, над рабами или работниками).
В более возвышенном смысле оно применялось к Богу как к Всевидящему Надзирателю и Попечителю своего народа.
- «Бог есть ἐπίσκοπος (епископ) душ наших» (Книга Премудрости Соломона 1:6).
- «Господи,… Ты ἐπίσκοpos сердца моего» (неканонические Псалмы Соломона 17:32).

В иудаизме времен Второго Храма

В еврейской общине термин мог использоваться для обозначения старейшин или руководителей, которые осуществляли надзор за жизнью общины.

Барт Эрман (Bart D. Ehrman) говорит о заимствовании термина «епископ»:

«Слово episkopos буквально означает «надзиратель».

Оно использовалось в греческом языке для обозначения любого, кто осуществлял надзор за кем- или чем-либо… Христиане заимствовали этот термин из обычного словоупотребления и применили его к своим лидерам.

Важно отметить, что в самых ранних текстах, таких как послания Павла, оно, по-видимому, используется как синоним слова presbyteros

(«старейшина»)…

Лишь в начале второго века, в трудах Игнатия Антиохийского, мы видим четкое различие: одна церковь имеет одного епископа, который стоит над старейшинами и диаконами»[3].

Джеймс Данн (James D. G. Dunn) о значении термина в Септуагинте говорит:

«Термин episkopos… в Септуагинте обычно передает еврейские корни со значением «посещать», «навещать» (для оказания помощи или суда) или «надзирать». Особенно важно его применение по отношению к Богу как к Тому, Кто «навещает» Свой народ, чтобы спасти его или судить его (например, Пс. 105:4; Ис. 10:12; Иов. 7:18)… Эта богословская нагрузка термина, несомненно, повлияла на его христианское adoption, придав ему оттенок пастырской заботы и божественной ответственности»[4].

Эндрю Кларк (Andrew D. Clarke) о социальном контексте понятия «епископ».

«Использование термина episkopos в Деяниях (20:28) и Пасторских посланиях (например, 1 Тим. 3:2) отражает его двойное наследие:

с одной стороны, оно несет в себе ветхозаветный оттенок божественного попечения, а с другой — оно хорошо вписывалось в греко-римский мир, где такое слово могло описывать официальных лиц в гильдиях или гражданских администрациях.

Это делало роль христианского лидера понятной как для евреев, так и для язычников»[5].

Итог: Слово «епископ» не было создано христианами. Они заимствовали устоявшийся термин из своего культурного и религиозного окружения:

Из греко-римской административной и общественной практики, где он означал «надзиратель».
Из Септуагинты, где оно, будучи применено к Богу, приобрело глубокий богословский смысл божественного попечения и заботы.

Ранняя церковь наполнила этот термин новым содержанием, первоначально используя его для обозначения местных руководителей общин наряду с пресвитерами, и лишь позднее (к началу II века) он развился в титул единоличного главы поместной церкви.

֎֎֎֎֎

Откуда появилось слово пресвитер?

Слово «пресвитер» (греч. πρεσβύτερος — presbyteros) имеет еще более глубокую и древнюю дохристианскую историю, чем «епископ». Его основное и первоначальное значение — «старший», «старец», «пожилой человек».

Вот где оно встречалось и как использовалось до христианства, с цитатами историков.

В греко-римском мире

В классической Греции и в эллинистический период слово πρεσβύτερος использовалось прежде всего в своем возрастном и социальном значении:

Старейшины рода или семьи: Самые старшие и уважаемые мужчины, которые были хранителями традиций и авторитетами в семейных и клановых спорах.

Совет старейшин (герусия): Герусия — форма управления во многих греческих полисах. Самый известный пример — Спартанская герусия, совет из 28 мужчин старше 60 лет и двух царей, который обладал огромной политической и судебной властью.

В более общем смысле: Любой пожилой, уважаемый человек, чей возраст и опыт давали ему особый статус в обществе.

В иудаизме (самый важный контекст для понимания новозаветного употребления)

Это ключевой контекст, откуда ранняя иудео-христианская община напрямую заимствовала этот институт.

Совет старейшин (זְקֵנִים — зкеним): Ветхозаветная традиция управления народом через старейшин восходит к глубокой древности (см. Исх. 3:16, 4:29; Чис. 11:16-17). Старейшины были представителями народа, судьями, советниками.

Синедрион (Санхедрин): Верховный религиозный и судебный орган Иудеи во времена Иисуса. Он состоял из нескольких групп, и одной из ключевых были «старейшины» (πρεσβύτεροι). Они не обязательно были самыми старыми по возрасту, но представляли светскую аристократию, глав знатных семейств и часто выступали как консервативная сила, оппонирующая саддукеям и фарисеям.

Управление в диаспоре: В каждой еврейской общине вне Земли Израиля (в Александрии, Риме, Антиохии и т.д.) жизнью синагоги управлял совет старейшин (пресвитеров). Они отвечали за богослужение, дисциплину, обучение и финансы общины.

Рэймонд Браун (Raymond E. Brown) говорит о прямой преемственности от иудаизма:

«Термин «старейшина» был заимствован из иудаизма, где он обозначал людей, управлявших местной синагогой или входивших в состав синедриона в Иерусалиме… Новозаветное использование термина «пресвитер» для христианских лидеров, несомненно, обязано своим происхождением иудейскому обычаю. Первые христиане в Палестине были евреями и естественным образом перенесли структуры, знакомые им по синагоге, в свою новую общину»[6].

Джеймс Данн (James D. G. Dunn) о социальном значении старшинства:

«»Пресвитер» буквально означает «старейший». В средиземноморском обществе возраст сам по себе давал статус и авторитет; старшие по возрасту по умолчанию считались более мудрыми и опытными… Поэтому неудивительно, что первые христианские общины, будучи частью этого общества, стали признавать своих собственных «старейшин» — уважаемых figures, чья «должность» изначально основывалась скорее на их социальном статусе внутри общины и признанной мудрости, чем на формальном назначении»[7].

Ларри Хуртадо (Larry W. Hurtado) о структуре ранней общины:

«Раннехристианское использование термина «пресвитер» для обозначения общинных лидеров, по-видимому, является прямым заимствованием из иудейской практики… В иудейских общинах старейшины (пресвитеры) были ключевыми фигурами в управлении местными делами. То, что первоначальная иерусалимская церковь имела пресвитеров (Деяния 11:30, 15:2), указывает на то, что она с самого начала организовала себя по модели, знакомой по иудейским общинам, с коллегией руководителей, отвечающих за её дела»[8].

Итог: Слово «пресвитер» пришло в христианство не как новое изобретение, а как естественное заимствование устоявшегося и высокоуважаемого социального и религиозного института из both иудейской и греко-римской среды. Ранняя церковь увидела в этой модели коллегиального управления мудростью и опытом эффективный способ организации своей внутренней жизни.

֎֎֎֎֎

Дьякон в античном мире

Слово «диакон» (от греч. διάκονος — diakonos), как и предыдущие термины, имеет глубокие дохристианские корни. Его основное значение в античном мире было весьма широким.

Общее значение слова Διάκονος в греческом языке

В классической и эллинистической греческой литературе слово διάκονος не означало формальную должность. Оно описывало роль или функцию служения и могло применяться в различных контекстах:

Слуга, официант: На самом базовом уровне diakonos — это тот, кто обслуживает за столом, подает еду и напитки. Это его первоначальное и самое простое значение.
Посредник, вестник: Diakonos мог быть тем, кто передает сообщения или выполняет поручения, acting как курьер или агент.
Прислужник в религиозном контексте: В греческих храмах diakonoi могли быть низшими служителями или помощниками жрецов, которые выполняли практические задачи по поддержанию культа.

Ключевой оттенок значения — это не столько рабское положение (для этого было слово δοῦλος — doulos), сколько деятельность по выполнению поручений, услуги, посредничества.

Историки подчеркивают, что христиане взяли это обычное бытовое слово и облагородили его, наполнив глубоким духовным смыслом.

Работа Джона Коллинза «Diakonia: Re-Interpreting the Ancient Sources» считается фундаментальной в пересмотре понимания этого слова. Он утверждает, что в античных источниках diakonia и diakonos часто подразумевают не просто смиренное служение, а ответственную миссию, посредничество или представительство.

Джон Коллинз пишет:

«Традиционное понимание diakonia как «служения смирения» является серьезным упрощением. Анализ греческих текстов показывает, что слово diakonos чаще обозначало посланника, уполномоченного представителя или доверенное лицо, выполняющее поручение…. Когда ранние христиане использовали этот термин для описания таких фигур, как Павел («диакон Нового Завета» — 2 Кор. 3:6) или даже сам Христос («диакон обрезанных» — Рим. 15:8), они имели в виду не его уничижение, а его полномочия как Божьего посланника»[9].

Вот что говорит историк Ричард Аскаф о диаконах в контексте античных сообществ:

«Когда мы видим в Новом Завете упоминания о «диаконах» (например, в Послании к Филиппийцам 1:1 или в 1-м Послании к Тимофею 3:8-13), этот термин был бы хорошо понятен в греко-римском мире. Многие частные клубы и религиозные ассоциации имели представителей, носивших такие титулы, как дьякон или аналогичные, которые отвечали за практические вопросы: организацию общих трапез, сбор взносов и распределение средств нуждающимся членам. Раннехристианские общины, по сути, использовали знакомую организационную модель»[10].

Итог: от бытового слова к церковной должности

Слово «диакон» прошло следующий путь:

Общегреческое бытовое слово: Обозначало служителя, официанта, посредника, исполнителя поручений.
Теологизация в христианстве: Иисус и первые христиане наполнили этот термин новым, глубоким смыслом, связав служение (diakonia) с самой сутью миссии Христа и характера христианской общины.
Формализация в должность: По мере роста церкви возникла практическая необходимость в людях, которые бы отвечали за конкретные сферы служения (например, помощь нуждающимся, организация «вечерей любви» (агап). Для этой роли идеально подошло слово дьякон, которое постепенно превратилось в конкретную церковную должность, как описано в 1-м Послании Ап. Павла к Тимофею 3:8.

Таким образом, христиане не изобрели слово, а взяли универсальное понятие из окружающего их языка и культуры, радикально переосмыслив его в свете учения Христа о служении.

֎֎֎֎֎

Джеймс Данн говорит об иерархии следующее:
«Развитие иерархии не было «падением» с некоего идеального состояния, а практически неизбежным и необходимым процессом. Харизма и институт не исключали, а дополняли друг друга. Задача состояла в том, чтобы институциональные структуры оставались слугами общины и проводниками Духа, а не его господами»[11].

Избрание Новозаветного священства

В Новозаветных книгах Священного Писания говорится о собраниях первых христианских общин, в которых избираются служители. Ясность в понимании традиции избрания духовенства в апостольский век общиной открывает нам святоотеческое Предание. Толкование святых отцов, особенно епископов, совершающих хиротонию, открывают нам глубину понимания апостольской хиротонии.

А) Выбор нового апостола вместо предателя Иуды.

«И в те дни Петр, став посреди учеников, сказал (было же собрание человек около 120): мужи братия!

Надлежало исполниться тому, что в Писании предрек Дух Святой устами Давида об Иуде, бывшем вожде тех, которые взяли Иисуса; он был сопричислен к нам и получил жребий служения сего…

Итак, надобно, чтобы один из тех, которые находились с нами во все время… И поставили двоих: Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом, и Матфия; и помолились и сказали: Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и Апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в свое место.

И бросили о них жребий, и выпал жребий Матфею, и он сопричислен к одинадцати Апостолам». (Деян. 1:15-26).

В этом повествовании книги «Деяний» прослеживается последовательность апостольской хиротонии- избрания общиной.
«Было же собрание человек около 120» — это соборное и полноценное участие всех членов общины в хиротонии (избрании) кандидата.

Свят. Иоанн Златоуст говорит здесь следующее:
«Почему он не от своего только лица просил Христа дать ему кого-нибудь вместо Иуды?

Или почему апостолы не делают выбора сами собою?
Но смотри, как Петр все делает с общего согласия и не распоряжается ничем самовольно и как начальник…

Вот достоинство церкви и ангельское ее состояние! Никто тогда не был отделен от других, ни мужчина, ни женщина. И мне желательно, чтобы таковы были церкви и теперь…

Зачем он (Петр) советуется с ними? Чтобы это дело не сделалось предметом спора… Он предоставляет это дело на суд большинства…»^[12]

Хиротония — таинство священства (также рукоположение), в котором христианину сообщается особая благодать для учения и священнодействий.

В собственном смысле первым элементом обряда поставления было — χειροτονία (στ χείρ η τείνω — тянуть, протягивать), т. е. избрание лиц, поставляемых на служение.

Избрание кандидата на служение общиной не было чем-то факультативным.
Известный византийский канонист Иоанн Зонара (XII в.) говорит следующее:

«Ныне хиротониею называется совершение молитв посвящения над избранным во священство и призывание на него Святого Духа, потому что архиерей, благословляющий рукополагаемого, простирает pyкy.
А в древности и самое избрание называлось хиротониею.
Ибо, когда городскому народу дозволялось избирать архиереев, народ сходился, и одни желали одного, другие другого.
Итак, дабы голос большего числа получил перевес, производившие избрание, говорят, протягивали руки и по ним считали избирающих каждого. Желаемый большим числом почитаем был избранным на архиерейство»^[13].

Свят. Симеон Солунский (XIV в.) говорит об этом:

«Прежде того Петр, когда потребовалось избрать апостола для восполнения числа двенадцати учеников, не решился на это сам, но совещался со многими и с ними совершил это дело»^[14].
По поводу процесса хиротонии (избрания) общиной мы можем прочитать толкование на книгу Деяний апостольских свт. Феофилакта Болгарского (ХІ-ХІІ вв.):
«Петр, став посреди учеников, сказал»… Обрати внимание: он делает все с общего соизволения и ничего самовольно и самовластно»^[15].
Библеист проф. Василий Никанорович Мышцын (ХІХ – ХХ вв) сравнивает христианскую общину с семьёй:

«Церковь представляла собой одну благодатную семью, которая под всегдашним руководством апостолов сама вникала во все более или менее важные дела… Высшее руководство апостолов не устраняло ее от собственного самого живого участия в делах.
Еще ранее пятидесятницы ап. Петр обращался ко всему иерусалимскому братству (Деян. 1:15-16) с предложением избрать на место отпавшего Иуды двенадцатого апостола. Братия избрала двоих и, бросив жребий, молилась»^[16].
Б) Выбор того, кто всем известен:
«Один из тех, которые находились с нами во все время».
Архиеп. Аверкий (Таушев)» (ХХ в.):

«Постоянное пребывание с Господом в течение трех с половиной лет Его служения достаточное ручательство его веры, любви и преданности Господу: такому человеку можно доверить исполнение Апостольского служения»^[17].

В) Процедура: «Поставили двоих».

Мы видим, что тут предлагается выбор между кандидатами, чтобы выбрать лучшего, то есть в апостольском принципе исключается возможность назначения кандидата.
Выбранных кандидатов предлагает община для рукоположения.
Свт. Иоанн Златоуст (IV — V вв.):

«Не сам Петр поставил их, но — все; а мнение подал он, показав, впрочем, что и оно принадлежит не ему, а издревле уже возвещено в пророчестве»^[18].
— Определение по жребию есть установление ветхозаветное, и в решении дел по жребию видели действие Самого Бога (см. Лев. 16: 83; Числ. 17:1 и 1Цар 14: 4, 26). Писались обычно имена на листках. Эти листки вкладывались в сосуд, встряхивались, и чей жребий первый вынимался из сосуда, тот и считался избранным.
Г) Выбор при помощи жребия
Вся община «помолилась», и с помощью жребия выбрала одного кандидата из двоих.
Хотя о возложении рук на выбранного кандидата речи не идет, но далее говорится «сопричислен к одиннадцати Апостолам». Этого достаточно для того, чтобы увидеть здесь апостольскую преемственность.
Свт. Феофилакт Болгарский (ІХ — ХІІ вв.):
«Почему предпочитают избрание посредством жребия?
Потому, что они еще не считали себя достойными узнать об этом посредством какого-либо знамения и Дух Святой еще не сошел на них»^[19].
Интересный факт:

Несмотря на то, что был выбран только один в число 12-ти апостолов, оба апостола ревностно послужили на ниве Божьей.

Архиеп. Аверкий (Таушев) говорит:

«Выражение «жребий служения» по-гречески: «клирос тис диакониас» послужило основанием для наименования впоследствии лиц духовного сословия «клиром»^[20].
Такая традиция выбора даже между тремя кандидатами еще существовала в XIV в., о чем свидетельствует Свт. Симеон Солунский:
«Таким образом первый избранный, назначенный и согласившийся (посвящается во епископа); если же не согласится, то второй, или третий. Если же и те не захотят, то таким же порядком опять избираются другие.»^[21]

Д) Получение своего места служения.

Об этом обязательном условии в хиротонии епископов и пресвитеров говорят ряд канонических правил:
֎ 1 Всел. 15, 16.
֎ IV Всел. 5, 6, 10, 20, 23.
֎ Трул. 17, 18.
֎ Антиох. 3.
֎ Сердик. 15. 16.

Это обязательное условие апостольского служения связано с определением конкретного места служения избраннику: «чтобы идти в свое место (служения)».

Свт. Феофилакт Болгарский толкует это место писания так:

«Слово «место» имеет много значений. Оно означает, между прочим, должность какую-либо, так мы говорим «место епископа или пресвитера»^[22].

Проф. Александр Лебедев, который посвятил свои научные труды христианству первых веков, говорит об обычной практике выбора епископа в апостольский век:

«Образовалась, положим, какая-либо христианская община. Нужен был и руководитель для нее. Апостол Христов или какой-либо другой «евангелист» предоставлял общине выбрать из числа обращенных предстоятеля и руководителя.
И вот появлялся руководитель общины, который потом, подобно прочим своим собратьям, получил имя епископа. Название это не новое: оно встречалось в языческом мире».^[23]

Румынский канонист, историк Церкви, богослов митр. Андрей Шагуна (ХІХ в.) на основании новозаветных примеров поставления апостолов и дьяконов выносит свой вердикт, что такая соборная практика должна быть примером для всех христиан, для всех Церквей:

«В эти дни, когда умножились ученики, произошёл у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей.
Тогда двенадцать Апостолов, созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах.
Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святого Духа и мудрости; их поставим на эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова.
И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана, мужа, исполненного веры и Духа Святого, и Филиппа, и Прохора, и Никанора, и Тимона, и Пармена, и Николая Антиохийца, обращённого из язычников; их поставили перед Апостолами, и сии, помолившись, возложили на них руки.»
(Деян. 6:1-6)

«У элинистов был ропот на Евреев». (Деян. 6:1)
Архиепископ Аверкий Таушев пишет об этом так:

«Элинистами назывались иудеи, жившие в разных странах языческого мира и говорившие на греческом языке.
Под это общее название подходили иногда и прозелиты, то есть принявшие иудейство язычники.
Под именем «Евреев» здесь разумеются христиане из числа палестинских иудеев, живших в своей родной земле и говоривших на еврейском языке.
Из общей денежной кассы, бывшей в распоряжении Апостолов, каждый нуждающийся получал то, что ему было нужно для пропитания и вообще ежегодного содержания.
Эллинистам показалось, что вдовы их при этом пренебрегаются. Откуда происходило это пренебрежение, трудно сказать.
Святой Иоанн Златоуст предполагает, что не от недоброжелательства, но от невнимательности по причине многолюдства.
Может быть, причиной было и высокомерие евреев, которое относилось к эллинистам, невольно носившим на себе печать той языческой среды, в которой им приходилось жить»^[25].

Мы видим, что здесь собирается множество учеников. В этом собрании мы видим соборность Церкви и власть общины в решении вопросов самоуправления.
Мы не видим здесь митрополитов, которые собирают собор под председательством императора или уполномоченного им лица.
Все участники собрания — ученики Христа. Посторонних здесь нет. Ниже я расскажу вам как использовалось понятие «ученик Христа» в истории христианской Церкви.
Свят. Иоанн Златоуст:

«Не по собственному смотрению апостолы поступают, но сначала оправдывают себя перед народом…
Смотри, они предоставляют дело на суд их [учеников Христа — моя вставка, о. А. П.], а сами подсказывают, чтобы это были мужи, угодные всем и одобряемые всеми.
Когда нужно было избрать Матфия, тогда говорили:
«которые находились с нами во все время» (Деян. 1, 21); но здесь не так, потому что и дело было не таково.
Поэтому они и не предоставляют избрания жребию, и сами не совершают его, хотя они, движимые Духом, и могли бы избрать; но настаивают на том, что будет лучше по свидетельству народа…
Избрать мужей достойных они предоставляют всем, чтобы не навлечь на себя подозрения в лицеприятии…»^[26]
Блж. Феофилакт Болгарский (ІХ — ХІІ вв.):
«Не сами апостолы избирают, но предоставляют избрание народу, который и имел получить пользу от служения диаконов; он и избирает, и назначает».^[27]
Библеист, профессор Мышцын В. Н. утверждает, что избрание дьяконов — это дело собрания церковного:

«Апостолы предложили всему собранию учеников избрать 7 дьяконов для служения при столах. Собрание приняло предложение апостолов и само избрало семь лиц»^[28].
Канонист, богослов митр. Андрей (Шагуна), объясняя это место Писания, акцентирует внимание на выборе народом себе служителей:

«Из этого примера видно, что народ пользовался правом выбора, а апостолы только правом поставления и посвящения».^[29]

Третье условие выборов кандидатов только из своей среды общины выбираются кандидаты членами общины: «выберите из среды себя».
Архиеп. Никифор (Феотокис) утверждает:

«Божественные Апостолы, будучи исполнены даров Пресвятого Духа, и знали совершенно людей достойных сего служения, и имели полную власть избрать и поставить таковых служителей.
Однако дабы показать, что прочие ученики имели власть в сем избрании и поставлении, и дабы отъять от них повод к ропоту: они дело сие поручили им же самим, объяснив только, с какими свойствами должны быть взявшие на себя таковое служение.
Рассмотрите, говорили они им, братие, самих себя, и изберите из вас семь мужей.^[30]«

Четвертое, выборы (хиротония) диаконов производится для конкретного вида служения или чина служения:

«Их поставим на эту службу».

Свт. Иоанн Златоуст пишет:

«По крайней мере, они были рукоположены на это служение и не просто были назначены, но о них молились, чтобы им была сообщена сила (благодати)»^[31].

Пятое, представление кандидатов апостолам:

«Их поставили перед Апостолами».

Эти первые диаконы не были только простыми казначеями и блюстители столов первого христианского общества.

На них были возложены и другие высшие обязанности сотрудничество с Апостолами в деле проповеди Слова Божьего и устроения Церкви: мы видим далее, что они не только проповедовали, но и крестили.

Рукоположение.
Шестое действие: таинство рукоположения.
«И, помолившись, возложили на них руки».
Возложение рук — передача апостольской преемственности в служении.
Свят. Николай Сербский (Велимирович) говорит, что возложение рук, это передача прав иметь духовную власть над теми, кто принимал участие в избрании:

«И не достаточно быть избранными только людьми, но надлежит получить утверждение и от Бога.
Если бы для священнического сана не нужна была бы сила, то излишне было бы возложение рук. Довольно было бы одного научения из уст в уши. Возложение же рук означает передачу прав и низведение силы на избранного»^[32].
Свят. Иоанн Златоуст говорит об этом так:

«Когда апостолы они поставляли семь диаконов, то сообщили об этом прежде народу. Когда Петр избирал Матфея, то предложил участие в этом всем тогда с ним бывшим и мужам и женам. И это потому, что здесь нет ни высокомерия начальствующих, ни раболепства подчиненных, а есть власть духовная. Она находит себе приобретение в том, чтобы принимать больше трудов и заботы о вас, а не в том, чтобы искать больше почестей».^[33]

Поставление ап. Павла

«В Антиохии, в тамошней церкви, были некоторые пророки и учители: Варнава, и Симеон, называемый Нигер, и Луций Киринеянин, и Манаил, совоспитанник Ирода четвертовластника, и Савл. Когда они служили Господу и постились, Дух Святой сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их». (Деян. 13:1-3)
Это избрание на апостольское служение Савла и Варнавы комментирует архиеп. Филарет Гумилевский:

«Дух Святой мог одним внушением и одним внутренним действием освятить Варшаву и Савла на дело, на которое призвал Он их. Однако Духу Святому благоугодно было, чтобы отделение таких великих мужей на служение, предназначенное для них, было совершено при посредстве людей с возложением рук»^[34].
Савла и Варнаву рукополагают не епископы и не апостолы, а пророки и учителя. В истории Церкви есть сведения о том, что эти пророки и учителя скорей всего были апостолами от 70.
Но из текста НЗ мы не можем это вывести с необходимостью.
Сомнения в апостольском достоинстве Симеона, Луция и Манаила возникают в связи с последующей ситуацией, в которую попал Савл.
Многие христиане отрицали апостольское достоинство Савла. Это было бы невозможно, если бы Савла рукополагали настоящие апостолы
Кроме того, сам Савл — Павел в обоснование своего апостольского достоинства мог бы привести аргумент от апостольства антиохийских пророков.
Однако он нигде ни разу не использует этот аргумент.
Вместо этого он едет в Иерусалим, чтоб предстать перед особо знаменитейшими и узнать, не напрасно ли он подвизается (см. Гал. 2:1-2)?
Мы знаем, что апостолы в Иерусалиме признали Павла апостолом без всякого внешнего рукоположения.
Значит апостольскую преемственность это не нарушает. Иногда со стороны действующих епископов достаточно иметь соборное одобрение.
Здесь есть важный нюанс:
Антиохийские пророки и учителя посвящают Савла и Варнаву НЕ для антиохийской общины. И это похоже на назначение апостолов к тем, кто их себе не просил.
Но нет, в одном из писем Павел пишет к своим ученикам:
«Печать моего апостольства — вы в Господе». (1Кор. 9:2)
Павел обратил этих людей ко Христу, поэтому для них он — апостол. А обращение невозможно без свободного отклика обращаемого на слова благовестника.
Таким образом, выбор общиной пастыря не отменяется, а утверждается подчинением авторитету проповедника и принятием его веры.
Давайте рассмотрим несколько текстов:

«Преподаю тебе, сын мой Тимофей, сообразно с бывшими о тебе пророчествами, такое завещание, чтобы ты воинствовал согласно с ними, как добрый воин». (1 Тим. 1:18)
«Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства». (1Тим. 4:14)
«Подвизайся добрым подвигом веры, держись вечной жизни, к которой ты и призван, и исповедал доброе исповедание перед многими свидетелями». (1Тим. 6:12)
«По сей причине напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через моё рукоположение». (2 Тим. 1:6)

Эти тексты показывают значимость пророчества о кандидате к рукоположению, дар Божий, который Тимофей получил через возложение рук Павла.
Нюанс:
Синодальный перевод в 1Тим. 4:14 не точен.
Вместо слова «священства» должно быть «пресвитерство».
Во время апостола Павла слова «пресвитер» и «епископ» были синонимами.
Сейчас эти слова имеют разные значения.

«Этот первый пример апостолов и 120 верующих Иерусалима, собравшихся для избрания апостола на место Иуды, должен служить образом и правилом для иерархии Церкви Христовой, на все времена, потому что он основан на коренном учении Спасителя и вполне отвечает тому Божественному Духу, Которым должны руководиться христиане в подобных случаях, чтобы быть достойными наименования тела Христова»^[36].

Иероним Блаженный объясняет, как произошло разделение смыслов этих слов:
«Пресвитер — то же самое, что и епископ, и до того, как разногласия были внесены в религию по наущению дьявола, церкви управлялись советом пресвитеров
Но так-как каждый стремился присвоить себе тех, кого он крестил, вместо того, чтобы присвоить их Христу, было положено, чтобы один из пресвитеров, избранный его коллегами, был поставлен над всеми остальными и которому должна принадлежать вся забота о Церкви, чтобы семена расколов были искоренены.
Поэтому, как пресвитеры знают, что по обычаю Церкви они должны подчиняться тому, кто поставлен над ними, так пусть и епископы знают, что они выше пресвитеров скорее по обычаю, нежели по Божественному назначению»^[37].
Далее в посвящении Тимофея мы видим упоминание о добром исповедании, которое было произнесено при множестве свидетелей
Проф. Александр Васильевич Иванов утверждает:

«Доброе исповедание перед многими свидетелями»: Здесь указывается на посвящение Тимофея во епископа, потому что перед рукоположением новоизбранный епископ обыкновенно должен был, и должен бывает, произнести в слух всей паствы своей исповедание веры, чтобы таким образом вся Церковь знала, как верует и как будет учить их будущий пастырь»^[38].

Теперь давайте разберём тексты, связанные с посвящением к служению дьяконов, пресвитеров и епископов

Цитаты из священного Писания:

И Он поставил одних апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова (Еф.4:11-12). Из этого текста апостола Павла к Ефесянам мы можем вывести ту мысль, что пять служений: апостолов, пророков, евангелистов, пастырей и учителей необходимы для того, чтобы Церковь могла распространяться географически и хронологически.

«И вы – тело Христово, а порознь – члены. И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки. Все ли апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи»? (1Кор.12:27-30) — Этот текст ап. Павла показывает, что служение апостолов и учителей и прочих служителей, это не результат только избрания человека общиной. Это прежде всего результат получения человеком особого дара Святого Духа.

Напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение». (2 Тим. 1:6) Из этого текста видно, что Тимофей через рукоположение от Павла получил некий дар. Православные и католики настаивают на том, что это дар епископства. Протестанты утверждают, что здесь вообще не конкретизируется, что это за дар. Кроме того, из этого отрывка не понятно следующее: Является ли получение дара Святого Духа случайным чудом от Бога или дар Святого Духа даётся кандидату при рукоположении от архиерея в любом случае.

«Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства». (1 Тим. 4:14) В греческом оригинале вместо слова «священства» стоит слово пресвитерства. Это значит, что при рукоположении от Ап. Павла Тимофей стал пресвитером. Из других текстов Писания становится ясно, что Тимофей так же является и епископом. Это можно объяснить тем, что в Церкви первого христианского поколения пресвитеры и епископы – это синонимы. Здесь тоже не понятно: Что это было за пророчество? Обязательно ли оно при рукопололожении? Является ли это дарование опять- таки результатом чуда или это дарование подаётся каждый раз, когда апостол или епископ возлагает руки на кандидата?

«Дух Святый сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их. Сии, быв посланы Духом Святым, пришли в Селевкию … и проповедывали слово Божие». (Деян. 13:2-5) В этом отрывке мы видим, что Савла и Варнаву рукополагают НЕ апостолы, а пророки. А пророки не имели той привычной нам преемственности, которая связана с цепочкой рукоположений. Впоследствии Павел должен будет доказать свои апостольские полномочия. Для этого он направится в Иерусалим, «чтобы там предстать перед особо знаменитейшими, не напрасно ли он подвизается» (Гал. 2:2). Обратим внимание на факт: Павел и Варнава не имели классической апостольской преемственности. Но они, безусловно, имели дары апостольства. Апостолы, пребывающие в Иерусалиме, не стали рукополагать Павла заново, демонстрируя неубедительность рукоположения от пророков и необходимость дать Павлу настоящую преемственность. Достаточно было просто публичной устной рецепции (одобрения) от «особо знаменитейших».

Филип Шафф, протестантский историк, в своей фундаментальной «Истории христианской Церкви» констатирует:
«Избрание духовенства первоначально было правом и обязанностью прихода. Это был демократический элемент в конституции ранней Церкви, который, однако, всегда сочетался с аристократическим (совет пресвитеров) и монархическим (авторитет апостолов, а затем епископов) началами»[39].

Глава 1.5: Догматическое развитие и формирование канона

Раннехристианская проповедь не была систематизированным богословием. Это была мощное свидетельство о событии спасения. Однако сама логика проповеди, миссии и полемики заставляла первых христиан глубже осмысливать и формулировать, во что именно они верят. Этот богословский поиск и стал двигателем догматического развития.

Церковь ничего не прибавляла и не могла прибавить к внутренней истинности догматических положений, но делала их ясными и бесспорными для всех христиан.

Истина Откровения едина и неделима.

От первых глав Бытия до последних глав Апокалипсиса, от Эдема на Востоке до Нового Иерусалима, сходящего с небес, эта истина заключается в одном и том же. Она носит одно и то же название — Богочеловечество, соединение Бога с творением.

Эта единая и неизменная истина, заложенная в человечестве сначала как чаяние (для язычников) и как обетование (для народа Божия), становится событием через явление во плоти истинного Богочеловека Иисуса Христа — личного средоточия вселенского Богочеловечества.

Истина Богочеловека, уже пришедшего во плоти и еще грядущего во славе, эта единая истина содержит в себе всю полноту новозаветного Откровения (как в Самом Христе обитает вся полнота Божества телесно).

Христианская Церковь изначально стремилось неизменно держаться этой истины в её единстве, но оно не могло (по свойству человеческой природы) сразу охватить ее во всей полноте ее частных определений, которые и должны были в борьбе с заблуждениями постепенно раскрываться для ума христианского сообщества по мере усвоения им ума Христова.

Не следует забывать, что христианское Откровение никак не исчерпывается какой-либо отвлеченной, чисто теоретической истиной, а что в нем неразрывно связаны путь, истина и жизнь.

И если Церковь в своей жизни, по свидетельству апостола Павла, правильно развивается, возрастая из силы в силу, чтобы достичь мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4:13), то соответственно этому она должна развиваться и в разуме любого верующего человека, восходя от света к свету, от истины к истине.

Такое восхождение несомненно происходило: те или иные истины веры (содержащиеся в единой, изначально данной неизменной истине Богочеловечества) несомненно переходили в церковном сознании от меньшей ясности и определенности к большей, выступали наружу, проявлялись подобно тому, как различные части и органы единого и нераздельного существа лишь постепенно обозначаются и обособляются при развитии этого существа из первоначального, едва заметного зародыша.

В чем состояло догматическое исповедание первоначальной христианской общины? Какие именно истины, исповедуемые с самого начала христианства, делали человека способным через таинство крещения стать полноправным членом Тела Христова?

В день Пятидесятницы вся христианская догматика помещалась в проповедь ап. Петра, по итогам которой крестилось около 3000 человек.

«Мужи Израильские! выслушайте слова сии:

Иисуса Назорея, Мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами и знамениями, которые Бог сотворил через Него среди вас, как и сами знаете, Сего, по определенному совету и предведению Божию преданного, вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили.

Но Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти, потому что ей невозможно было удержать Его.

Ибо Давид говорит о Нем: видел я пред собою Господа всегда, ибо Он одесную меня, дабы я не поколебался.

Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя упокоится в уповании, ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тления.

Ты дал мне познать путь жизни, Ты исполнишь меня радостью пред лицом Твоим.

Мужи братия! да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде, что он и умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня.

Будучи же пророком и зная, что Бог с клятвою обещал ему от плода чресл его воздвигнуть Христа во плоти и посадить на престоле его, Он прежде сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления.

Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели.

Итак, Он, быв вознесен десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святого Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите.

Ибо Давид не восшел на небеса; но сам говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих.

Итак, твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли.

Услышав это, они умилились сердцем и сказали Петру и прочим апостолам: что нам делать, мужи братия?

Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и полу́чите дар Святого Духа.

Ибо вам принадлежит обетование и детям вашим и всем дальним, кого ни призовет Господь Бог наш. И другими многими словами он свидетельствовал и увещевал, говоря: спасайтесь от рода сего развращенного» (Деян.2:22-40).

В этой проповеди как в зиготе при зачатии содержалось всё необходимое для развития «эмбриона христианского богословия».

Но в первоначальные времена христианства некоторые доктрины не были
полностью раскрыты для общецерковного сознания.

Это видно из того, что некоторые важные догматические истины, которые признают современные христиане, в те времена были спорными пунктами в среде верующих.

Поэтому апостолам приходилось доказывать эти истины и причём доказывать не простой ссылкой на первоначальное откровение этих истин, а другим более сложным, но вместе с тем и более убедительным путем.

Апостолы показывали своим собратьям внутреннюю логическую связь оспариваемых истин с единым бесспорным и для всех несомненным догматом христианской веры.

Так, например, в Коринфской церкви среди местных христиан появились те, кто отрицал воскресение мертвых.

Как же поступает апостол Павел?

Провозглашает ли он воскресение мертвых как особую истину веры, непосредственно открытую Богом и потому бесспорную и обязательную для каждого христианина?

Нет. Он допускает, что истина воскресения мертвых сама по себе, рассматриваемая отдельно, могла быть предметом споров.

Поэтому он прежде всего напоминает другую истину веры, относительно которой среди христиан уже не могло быть разногласий — истину, прямо выражающую основополагающий факт Откровения: истину воплощения, смерти и воскресения Иисуса Христа.

Затем он показывает, что в этой первоистине содержится и истина воскресения мертвых, которая именно отсюда получает основание своей достоверности.

«Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали.» (1Кор. 15:1-2)

В чем же эта вера, какой предмет этого благовествования?

Обратим внимание на то, что в Коринфе лишь «некоторые» говорили, что «нет воскресения мертвых».

Однако важно то, что ап. Павел обращается к ним как к верующим и убеждает их как своих, а не обличает как чуждых вере или лжехристиан.

Приблизительно в это время ап. Иоанн обличает и осуждает отвергающих, что Христос пришел во плоти. Для него эти люди — явные еретики.

Это показывает, что хотя обе эти истины одинаково существенны, они не были одинаково первоначальными.

Единственный основополагающий догмат Божественного Откровения, изначально проповеданный и точно изъясненный апостолами и принятый всеми церквами как безусловно обязательное и бесспорное правило истинной веры, — это догмат о Христе, пришедшем во плоти, умершем и воскресшем.

В этом догмате, выражающем самый факт христианского Откровения, заключены и все прочие истины этого Откровения, которые выводятся из него по мере необходимости учительной властью Церкви — подобно тому, как догмат воскресения мертвых был выведен апостолом Павлом, когда того потребовало заблуждение некоторых коринфян, отрицавших это воскресение.

1.5.1. Доктринальная роль христологических титулов

Осмысление личности и миссии Иисуса из Назарета шло через осознание и наполнение глубоким смыслом уже существующих понятий и титулов. Каждый из них, как кристалл, собирал вокруг себя целый комплекс вероучительных истин.

Христос (Μεσσίας/Christos — Помазанник): Этот титул напрямую связывал Иисуса с мессианскими ожиданиями Ветхого Завета. Но он был переосмыслен: Мессия — не национально-политический вождь, а страдающий Слуга Господень (Ис. 53), победивший смерть через Воскресение.
Сын Божий (Υἱὸς τοῦ Θεοῦ): Этот титул выражал уникальные, доверительные и онтологические (касающиеся самой сущности) отношения Иисуса с Богом-Отцом. Он подразумевал предвечное существование и божественное достоинство (напр., Мф. 11:27, Ин. 1:18).
Господь (Κύριος — Kyrios): возможно это самый весомый титул в греко-римском контексте. Словом Кириос в греческом переводе Ветхого Завета (Септуагинте) передавалось священное имя Бога ЯХВЕ. Называя Иисуса «Кириос», христиане не только противопоставляли его императору, которого также величали «господином» (dominus), но и прямо исповедовали Его божественность (См. Фил. 2:11).
Спаситель (Σωτήρ): Еще один титул, который в имперской пропаганде присваивался римским императорам, «спасавшим» мир от хаоса. Христиане утверждали, что истинный Спаситель — не Август и не Нерон, а Иисус, который спасает от греха и смерти (Мф. 1:21, Ин. 4:42).

Ларри Хуртадо[40] в своей работе «Господь Иисус Христос: Преданность Ему в самом раннем христианстве» утверждает:
«Уникальность раннего христианства заключалась в преданности Богу Отцу через Иисуса Христа, но также и самому Иисусу как Господу.

Это радикальное переопределение монотеизма произошло быстро, в самые первые десятилетия существования движения»[41].

1.5.2. Формирование устного и письменного предания

Изначально учение существовало в двух ключевых формах:

Устное Предание:
- Керигма: Краткое провозглашение благой вести о смерти и воскресении Христа за грехи людей (см. примеры в Деян. 2:22-36, 10:36-43, 1 Кор. 15:3-5).
- Дидахе (Διδαχή): Наставление в нравственности и основах веры для новообращенных.
- Литургические формулы: Краткие исповедания веры («Иисус есть Господь»), гимны (напр., Фил. 2:6-11), молитвы (маранафа — «Гряди, Господи!»).
Письменное Предание:
Потребность сохранить апостольское свидетельство для удаленных общин и для будущих поколений, а также необходимость бороться с искажениями, привела к появлению апостольских писаний. Это были не «священные книги» в момент создания, а живые послания, наставления и повествования, наделенные авторитетом апостолов.

1.5.3. Начало процесса формирования канона

Слово канон (κανών) означает «мерило», «правило». Процесс формирования канона Нового Завета — это процесс признания определенных книг мерилом истины.

Критерии отбора были строгими и вытекали из потребности защитить апостольское предание:

Апостольское происхождение: Книга должна была быть написана либо апостолом (напр., Матфей, Иоанн, Павел, Петр), либо его непосредственным спутником и учеником (Марк — спутник Петра, Лука — спутник Павла).
Содержание, соответствующее «правилу веры»: Книга не должна была противоречить официальному учению, принятому всей Церковью.
Литургическое употребление: Книга должна была читаться за богослужением наравне с книгами Ветхого Завета (что указывало на ее боговдохновенность).

Уже в новозаветных текстах мы видим начало этого процесса: апостол Петр приравнивает послания Павла к «прочим Писаниям» (2 Пет. 3:15-16), то есть ставит их в один ряд с авторитетом Ветхого Завета.

Брюс М. Мецгер (Bruce M. Metzger), авторитетнейший текстолог, писал:
«Формирование канона было не актом чьей-то единоличной власти, а процессом распознавания, длившимся столетия. Церковь не создавала канон, она признавала, распознавала те книги, которые с самого начала обладали апостольским авторитетом и боговдохновенностью»[42].

Заключение

Догматическое развитие и формирование канона были двумя сторонами одной медали — защиты и сохранения апостольской веры.

Богословский поиск (христологические титулы) углублял понимание веры.
Формирование канона закрепляло источник и мерило этой веры.

Этот процесс не был навязан сверху, а стал органичным ответом общины на вызовы миссии, полемики и необходимости передать неизменное учение следующим поколениям. К концу апостольской эпохи были заложены все необходимые богословские и институциональные основы для будущего развития Вселенских Соборов.

Глава 1.6: Тысячелетнее Царство (Хилиазм): надежда и аллегория

Тема тысячелетнего Царства рассматривается мной в связи с необходимостью продемонстрировать догматическое развитие Церкви на очень ярком примере.

Вера в скорое Второе Пришествие Христа была центральной для первого христианского поколения. Однако вопрос о том, как именно будут разворачиваться эсхатологические события, породил значительное разнообразие мнений.

Учение о тысячелетнем царстве (хилиазм, от греч. χίλια ἔτη — «тысяча лет») стало одной из самых ярких и спорных эсхатологических концепций.

1.6.1. Истоки хилиазма: еврейские апокалипсисы и Откровение Иоанна Богослова

Истоки хилиазма лежат в иудейской апокалиптической литературе периода Второго Храма (книги Еноха, 4-я книга Ездры, 2-я книга Варуха). В них мессианская эра часто изображалась как временное, идеальное царство на земле, которое предшествует окончательному обновлению всего творения.

Ключевым библейским основанием для христианского хилиазма стала книга Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис), а именно глава 20:

«И увидел я Ангела, сходящего с неба… Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет… и после сего ему должно быть освобожденным на малое время. И увидел я престолы и сидящих на них… они ожили и царствовали со Христом тысячу лет… Это — первое воскресение» (Откр. 20:1-6).

Эта картина — воскресение мучеников, их царствование со Христом на земле в течение тысячи лет до окончательной победы над злом — и стала ядром хилиастических ожиданий.

Адольф фон Гарнак рассматривал хилиазм как наследие иудейского мышления:
«Хилиазм был сильной попыткой удержать надежду на грядущее Царство Божие в формах чувственного, земного представления… Это была «материализация» эсхатологической надежды, унаследованная от иудейской апокалиптики и вскоре превзойденная греческой мыслью в Церкви»[43].

Брайан Дейли[44], специалист по патристической эсхатологии, уточняет:
«Для многих ранних христиан, особенно в Малой Азии, хилиазм не был просто народным суеверием. Он был серьезным богословским ответом на проблему зла и страдания: Бог должен восторжествовать исторически и видимо, оправдав тех, кто пострадал за Него»[45].

1.6.2. Буквальное vs. аллегорическое толкование

Уже во II веке наметились два основных подхода к толкованию Откр. 20:

Буквальный хилиазм (наиболее распространен в первые века):
Его придерживались такие авторы, как Папий Иерапольский, св. Иустин Мученик, Ириней Лионский. Для них тысячелетнее царство было буквальным периодом после Второго Пришествия и до конца мира. Они ожидали:
- Воскресения только мучеников и праведников («первое воскресение»).
- Их реального, физического царствования со Христом в восстановленном Иерусалиме.
- Материального изобилия и справедливости на земле.
  Эта надежда была особенно важна для Церкви, претерпевшей гонения: страдания мучеников не будут напрасны, они получат видимое и очевидное вознаграждение.
Аллегорическое толкование (возникло как ответ):
Александрийская богословская школа (Климент Александрийский, Ориген) выступила против «чувственного» понимания. Они предлагали духовное истолкование:
- «Тысяча лет» — не временной период, а символ полноты и совершенства.
- «Первое воскресение» — это духовное воскресение души в крещении или обращении к Богу.
- Царствование со Христом — это жизнь Церкви здесь и сейчас, где верующие, особенно мученики, царствуют с Ним в мистическом смысле.

Джозеф Лортц (Joseph Lortz) объясняет расхождение между двумя толкованиями хилиазма:
«Буквальный хилиазм апостольских отцов был выражением напряженной эсхатологической надежды. Аллегоризм александрийцев был попыткой «демифологизировать» эту надежду, чтобы сделать христианское послание приемлемым для эллинистического мира с его спиритуалистическими и философскими запросами»[46].

[1] Dunn, James D. G. Unity and Diversity in the New Testament: An Inquiry into the Character of Earliest Christianity. 3rd ed. London: SCM Press, 2006, p. 583.

[2] Dunn, James D. G. Unity and Diversity in the New Testament: An Inquiry into the Character of Earliest Christianity. 3rd ed. London: SCM Press, 2006, p. 366.

[3] Bart D. Ehrman, The New Testament: A Historical Introduction to the Early Christian Writings (7th ed.; New York: Oxford University Press, 2020), p. 314.

[4] James D. G. Dunn, Unity and Diversity in the New Testament. 3rd ed.; London: SCM Press, 2006, p. 109.

[5] Andrew D. Clarke, ««Serve the Community»: The Christian as Leader,» in A New Testament Biblical Theology. Grand Rapids: Baker Academic, 2011, p. 187.

[6] Raymond E. Brown, An Introduction to the New Testament, New York: Doubleday, 1997, p. 744.

[7] James D. G. Dunn, Unity and Diversity in the New Testament. 3rd ed.; London: SCM Press, 2006, p. 114.

[8] Larry W. Hurtado, Destroyer of the gods: Early Christian Distinctiveness in the Roman World (Waco: Baylor University Press, 2016), p. 147.

[9] John Collins, Diakonia: Re-Interpreting the Ancient Sources. New York. Oxford University Press, 1990. p. 7.

[10] Richard S. Ascough, et al., Associations in the Greco-Roman World: A Sourcebook. Waco: Baylor University Press, 2012. Р. 39.

[11] Dunn, James D. G. Unity and Diversity in the New Testament: An Inquiry into the Character of Earliest Christianity. 3rd ed. London: SCM Press, 2006, p. 366.

[12] Свят. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 9. СПБ. Изд. духовной академии. 1903. Т. 9. Кн. 1. С. 30-33.

[13] «Книга правил святых апостолов, святых Соборов Вселенских и Поместных и святых отцов». 992. Сергиев Посад. Изд. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. С. 231.

[14] Свят. Симеон Солунский. Против армян//Симеон Солунский, свт. Премудрость нашего спасения. М. Благовест. 2010. С. 134.

[15] Свят. Феофилакт Болгарский. Толкование на Деяния, соборные послания святых апостолов Иакова, Иоанна, Петра, Иуды. В 3 томах. М. «Сибирская благозвонница». 2009. Т. 1. С. 34.

[16] Мышцын В. Н., проф. Устройство Христианской Церкви в первых два века. Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1909. С.14.

[17] Аверкий (Таушев), архиеп. Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. 2005. С. 382-383.

[18] Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т.9 в двух кн. СПб: Из-е СПб Духовной Академии. 1903. Т.9. Кн. 1. С.33.

[19] Феофилакт Болгарский, свт. Толкование на Деяния святых апостолов и на Соборные послания святых апостолов Иакова, Петра, Иоанна, Иуды. В 3-х томах. М.: Сибирская Благозвонница. 2009. T.1. C.38.

[20] Аверкий (Таушев), архиеп. Четвероевангелие. Апостол Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М. ПСТГУ. 2005. С.381.

[21] Писания Св. Отцов и Учителей Церкви, относящиеся к истолкованию православного богослужения. СПб.: В Тип. Королева и Комп. 1856. T.2. C.252- 253.

[22] Феофилакт Болгарский, свт. Толкование на Деяния святых апостолов и на Соборные послания святых апостолов Иакова, Петра, Иоанна, Иуды. В 3-х томах. М.: Сибирская Благозвонница. 2009. T 1. C. 38-39.

[23] Лебедев А.П., проф. По вопросу о происхождении первохристианской иерархии//Журнал «Богословский вестник». Сергиев Посад: Из-во МДА. Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1907. Т. 1. №3. С.463.

[24] Андрей (Шагуна), митр. Внутреннее каноническое право. // Христианское чтение. Ежемесячный журнал, издаваемый при Императорской СПб Духовной Академии. СПб.: Тип. М. Меркушева. 1871 № 6. С.996-997.

[25] Аверкий (Таушев), архиеп. Четвероевангелие, Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. 2005. С. 409.

[26] Иоанн Златоуст, свт. Творения. В Т.9. СПб: Из-е СПб Духовной Академии. 1903. Т.9. С. 137-138.

[27] Феофилакт Болгарский, свт. Толкование на Деяния святых апостолов и на Соборные послания святых апостолов Иакова. Петра. Иоанна, Иуды. В 3-х томах. М.: Сибирская Благозвонница. 2009. T.1. C.99.

[28] Мышцын В. Н. проф. Устройство Христианской Церкви в первых два века. Сергиев Посад Тип. Свято- Троицкой Сергиевой Лавры. 1909. C.31-32.

[29] Цит. по «Христианское чтение. Ежемесячный журнал, издаваемый при Императорской СПб Духовной Академии. СПб. Тип. М. Меркушева. 1871. № 6. С. 1001.

[30] Никифор (Феотокис), архиеп. Толкование Воскресных Апостолов с нравоучительными беседами. 1-е изд. М.: Синодальная тип. 1854. Т. 1. С.42.

[31] Иоанн Златоуст свят. Творения в 9 томах. СПБ. Изд. СПБ Духовной академии. 1903. Т. 9. Кн. 1. С. 138.

[32] Свят. Николай Сербский. Творение. Охридский Пролог. М. Паломник. 2008. С. 286.

[33] Свят. Иоанн Златоуст. Творения. Т.10. В 2-х кн. СПб: Из-е СПб Духовной Академии. 1904. Т. 10. C. 633.

[34] Архиеп. Филарет Гумилевский. Православное догматическое богословие. Чернигов. Тип. Ильинского монастыря. 1865. Т. 2. С. 328.

[35] Лебедев А.П., проф. По вопросу о происхождении первохристианской иерархии//Журнал «Богословский вестник». Сергиев Посад: Из-во МДА. Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1907. Т. 1. №3. С.463.

[36] Андрей (Шагуна), митр. Внутреннее каноническое право. // Христианское чтение. Ежемесячный журнал, издаваемый при Императорской СПб Духовной Академии. СПб.: Тип. М. Меркушева. 1871 № 6. С.996-997.

[37] Иероним Стридонский. Творения в 2 томах. М. 2016. год. Изд. «Странник», Т. 1. С. 411.

[38] Иванов А.В., проф. Руководство к изучению Нового Завета. Апостол. СПб: Из-во Воскресение, Лествица. Диопра. 2002. C.811.

[39] Schaff, Philip. History of the Christian Church. Vol. II: *Ante-Nicene Christianity. A.D. 100-325*. Hendrickson Publishers, 1996, §55, p. 123.

[40] Ларри Хуртадо (Larry W. Hurtado, 1943–2019) — это всемирно известный американский и британский историк раннего христианства, специалист по новозаветным исследованиям. Он был одним из самых влиятельных ученых в своей области в конце XX — начале XXI века.

[41] Hurtado, Larry W. Lord Jesus Christ: Devotion to Jesus in Earliest Christianity. Grand Rapids, MI: Eerdmans, 2003, p. 2.

[42] Metzger, Bruce M. The Canon of the New Testament: Its Origin, Development, and Significance. Oxford: Clarendon Press, 1987, p. 283.

[43] Harnack, Adolf von. History of Dogma, Vol. I. Translated from the 3rd German edition. London: Williams & Norgate, 1894. Reprint: Dover Publications, 1961, p. 171.

[44] Брайан Дейли (Brian E. Daley, S.J.) — это известный американский католический богослов, историк и патролог. Он признанный авторитет в области раннехристианского богословия, особенно в сфере христологии и эсхатологии.

[45] Daley, Brian E. The Hope of the Early Church: A Handbook of Patristic Eschatology. Cambridge: Cambridge University Press, 1991, p. 11.

[46] Lortz, Joseph. History of the Church. Translated and adapted by Edwin G. Kaiser. Milwaukee: The Bruce Publishing Company, 1939, p. 85.

II век

II век характеризуется максимальным территориальным расширением при Траяне и последующим переходом к стратегической обороне при Адриане и его преемниках. Век завершается периодом Маркоманских войн — тяжелейшим испытанием для империи.

1. Британия

Римляне продолжили консолидацию власти и укрепление северной границы.

Народы

Пикты (общее название конфедерации племен к северу от границы), бриттские племена, иногда поднимавшие восстания.

Строительство

Строительство Адрианова вала (122-128 гг.): Император Адриан, посетив Британию, приказал построить мощный оборонительный вал (117 км) от побережья до побережья. Это была не просто граница, а сложная система фортов, сторожевых башен и укреплений, призванная сдерживать набеги пиктов и контролировать торговлю.
Строительство Антонинова вала (142-154 гг.): При Антонине Пие римляне ненадолго продвинулись дальше на север и построили еще один, более короткий вал. Однако он был заброшен примерно через 20 лет, и граница вновь откатилась к валу Адриана.

Крупных сражений не зафиксировано, но постоянные мелкие стычки и партизанская война были обычным делом.

Итог:

Граница стабилизировалась по линии Адрианова вала. Романизация южной Британии продолжалась.

2. Территория за Дунаем (Германские и другие земли)

Это был самый беспокойный фронт века. Относительное спокойствие первой половины века сменилось масштабными вторжениями во второй половине.

Народы:

Маркоманы, квады, язиги (сарматское племя) — главные участники Маркоманских войн. Также угрозу представляли хатты и другие германские племена.

Ключевые сражения (Маркоманские войны, 166–180 гг.):

Это была не одна битва, а серия длительных и изматывающих кампаний. Варвары впервые прорвали дунайскую границу и достигли Северной Италии, осадив Аквилею.
Император Марк Аврелий провел большую часть своего правления в военных походах на Дунае, лично командуя легионами.
Сражения шли с переменным успехом (например, битва при Карнунте), но в целом римская военная машина, хоть и с огромным трудом, одерживала верх. Ключевой стала победа у Дуная в 179 г., где римляне уничтожили тысячи варваров.\

Победитель: Римская империя. Однако это была пиррова победа. Война истощила казну и людские ресурсы, а план Марка Аврелия по созданию новых провинций за Дунаем так и не был реализован.
· Итог: Граница была восстановлена, но угроза с севера стала восприниматься как системная.

3. Территория Северной Африки

Относительно спокойный регион, житница Империи. Основные действия — подавление восстаний кочевых племен и борьба с бандитизмом.

Народы:

Берберские племена, такие как мавры и гараманты.

Сражения

Восстание в Мавретании (145-150 гг.): Крупное, но плохо освещенное в источниках восстание местных племен под предводительством некоего Такфарината (не путать с вождем I века). Подавлено с большим трудом после нескольких лет кампаний.
Римляне также совершали карательные экспедиции вглубь Сахары, чтобы демонстрировать силу.

Итог: Римский контроль над прибрежными регионами оставался прочным.

4. Малая Азия и Месопотамия (и Персия)

Апогей римско-парфянского противостояния. Рим достиг своего максимального восточного расширения.
Народы:

Парфянская империя, а также вассальные царства, такие как Армения.
Ключевые сражения (Войны Траяна, 114-117 гг.):

Траян легко захватил Армению, превратив ее в римскую провинцию.
Вторжение в Месопотамию (115-116 гг.): Римские легионы захватили парфянские столицы Ктесифон и Селевкию, спустились к Персидскому заливу и создали провинции Месопотамия и Ассирия. Это был звездный час Рима. Победа: Блестящая победа Рима.

Однако почти сразу на захваченных территориях вспыхнули массовые восстания. Удержать их было невозможно. Преемник Траяна, Адриан, признал это и отказался от восточных завоеваний, вернув границу к берегам Евфрата.
Парфянская империя пережила сокрушительное поражение, но римляне не смогли ею завладеть. Война окончательно ослабила парфянскую династию Аршакидов, что в конечном итоге подготовило почву для ее свержения в следующем, III веке, новой персидской династией — Сасанидами, которые станут еще более грозным противником Рима.

Культурные и технологические достижения II века

Это эпоха поздней классической античности и расцвета римской культуры под влиянием эллинизма.

Литература и История:

Тацит («Анналы», «История») — вершина римской историографии.
Светоний («Жизнь двенадцати цезарей») — основатель жанра биографии.
Ювенал — мастер сатиры.
Плутарх (грек) («Сравнительные жизнеописания») — его труды стали популярны в Риме.

Философия:

Стоцизм становится философией римской элиты. Император Марк Аврелий пишет свои «Размышления» — один из ключевых текстов стоицизма, созданный прямо в военном лагере на Дунае.

Архитектура и строительство:

Пантеон в Риме, перестроенный при Адриане (ок. 126 г.) — шедевр архитектуры с самым большим в мире неармированным бетонным куполом.
Мавзолей Адриана (ныне Замок Святого Ангела).
Акведук в Сеговии (Испания) — демонстрация римского инженерного искусства.

Наука и медицина:

Гален — выдающийся врач, чьи труды по анатомии и медицине были основополагающими вплоть до Нового времени. Работал в Риме при Марке Аврелии.
Клавдий Птолемей — астроном, математик и географ. Его геоцентрическая система («Альмагест») и «Руководство по географии» господствовали в науке более тысячи лет.

В мире:

В Китае при династии Восточная Хань изобретатель Цай Лунь усовершенствовал технологию производства бумаги.
Начинается расцвет цивилизации майя в Мезоамерике.

Общий итог по границам II века:

II век показал как пик римской мощи (завоевания Траяна), так и ее пределы. Империя перешла от экспансии к стратегической обороне (Адрианов вал, отказ от Месопотамии). Главным вызовом стали не парфяне, а массовые миграции и натиск германских и сарматских племен на Дунае (Маркоманские войны). Это было предвестие Великого переселения народов и грядущих кризисов.

«II век: Формирование границ в борьбе за идентичность»

Введение: II век — эпоха «великого размежевания». Церковь, окончательно отделившаяся от иудаизма, сталкивается с вызовами извне (гонения) и изнутри (гностицизм). Ответом становится выработка четких критериев единства: апостольское преемство, формирующийся канон, кредальная формула и усиление епископальной власти.

Кратко о ключевых событиях и процессах в истории христианской Церкви во II веке:

Это век самоопределения христианства, когда оно окончательно отделилось от иудаизма и столкнулось с Римской империей и греческой культурой лицом к лицу.

Оформление церковной структуры

Появляется трехступенчатая иерархия: епископ — пресвитер — диакон. Из посланий св. Игнатия Антиохийского (начало века) видно, что власть единоличного епископа становится ключевой для единства общины.
Формируется монархический епископат: епископ воспринимается как главный преемник апостолов и гарант истинного учения.

Борьба с лжеучениями (ересями)

Гностицизм: Учение о том, что материальный мир — зло, созданное злым демиургом, а спасение достигается через тайное знание (гносис). Церковь отвечает утверждением, что Бог-Творец благ, а материя спасаема через реальное Воплощение Христа.
Монтанизм: Харизматическое движение, провозглашавшее скорый конец света и новое откровение через пророка Монтана. Церковь утверждает принцип, что откровение завершилось с апостолами.
Маркионизм: Учение Маркиона, который отвергал Ветхий Завет и почитал только части Нового (Евангелие от Луки и послания Павла). Это заставило Церковь четче определить круг священных книг.

Формирование канона Нового Завета

Борьба с ересями, особенно с маркионизмом, ускорила процесс определения, какие книги являются апостольскими по происхождению и православными по содержанию.
Во II веке широкое признание получают четыре Евангелия, большинство посланий апостола Павла, Деяния Апостолов.

Гонения со стороны Римской империи

Гонения носят в основном локальный и спорадический характер (в отличие от систематических гонений III-IV вв.).

Причины: христиан отказывались почитать языческих богов и участвовать в императорском культе, что считалось государственной изменой (атеизм и богохульство).

Яркий пример — мученичество св. Поликарпа Смирнского (середина века), подробно описанное в одном из первых мартирологов.

Апологеты

Появляются первые христианские интеллектуалы — апологеты (защитники). Они пишут обращения к императорам и образованной публике, доказывая:

- Христиане — лояльные граждане.
- Христианское учение — разумно и нравственно.
- Языческие боги — бесы.

Ключевые фигуры: св. Иустин Философ (казнен в Риме), Кодрат, Афинагор.

Отделение от иудаизма

После разрушения Иерусалима (70 г.) и восстания Бар-Кохбы (132-135 гг.) иудаизм становится более замкнутым. Христианство окончательно осознает себя как «Новый Израиль», состоящий из людей всех народов, а не только евреев.

Глава 2.1: Ересь как угроза существованию: Гностический вызов

Гностицизм был не единым движением, а сложным конгломератом сект (валентиниане, последователи Василида, Маркиона, сифиане и др.), объединенных общим набором идей. Его угроза заключалась в том, что он не просто оспаривал отдельные доктрины, а предлагал альтернативную вселенную — радикально переосмысленную версию христианства, которая подрывала его основы.

2.1.1. Суть гностицизма: радикальный пересмотр христианства

Гностические системы строились на нескольких ключевых принципах, каждый из которых был прямым вызовом апостольской вере:

Радикальный дуализм: Мир делился на две непримиримые реальности:
- Высший, духовный, благой мир (Плерома — «Полнота») во главе с верховным, неизреченным Благом Божеством.
- Низший, материальный, злой мир, созданный по ошибке или из злобы низшим божеством-демиургом (творцом), которого гностики отождествляли с Богом Ветхого Завета.
- Следствие: Творение — не «хорошо весьма» (Быт. 1:31), а узилище, ошибка. Спасение — это бегство из мира, а не спасение мира.
Спасение через «гнозис» (γνῶσις — знание): Спасение достигается не верой, покаянием и искупительной жертвой Христа, а через получение тайного мистического знания о своем истинном «Я» (божественной искре, заточенной в материи), о истинном Боге и путях возвращения к нему. Это знание элитарно и доступно лишь «духовным» (пневматикам).
Отрицание реальности Воплощения и Воскресения (Докетизм): Если материя — зло, то благой духовный Христос не мог действительно стать человеком. Его тело было призрачным, он лишь «казался» (греч. dokeo) страдающим и умирающим на кресте. Крестная жертва, таким образом, лишалась искупительного смысла.

Элейн Пейджелс[1] в своей книге «Гностические Евангелия» так объясняет привлекательность гностицизма:
«Гностицизм предлагал мощный ответ на вопрос о происхождении зла и страданий: зло существует не по воле всемогущего Бога, а из-за трагической ошибки на духовных небесах. Это освобождало от необходимости оправдывать Бога за зло в мире»[2]

Колин Гантон[3] говорит о гностицизме следующее:
«Гностицизм был не просто ересью, а «паразитической альтернативой» христианству. Он использовал христианскую терминологию, но полностью выхолащивал ее содержание, отрицая реальность Творения, Воплощения и Искупления. Это была не вера, а философско-мистическая спекуляция, одетая в христианские одежды»[4].

2.1.2. Ответ Церкви: Защита основ

Ответ Церкви был системным и заложил фундамент всего последующего догматического развития.

а) Св. Ириней Лионский и концепция «Апостольского Предания»
Ириней (ок. 130 – ок. 202 гг.) в своем главном труде «Против ересей» дал уничтожающий ответ гностикам. Его главный аргумент был не столько философский, сколько исторический и институциональный.

Публичность vs. Тайность: Ириней противопоставил тайное, элитарное «знание» гностиков, которое каждый учитель мог переиначивать, — публичному, всеобщему и неизменному учению, проповеданному апостолами по всему миру и хранимому всеми церквями.
Апостольское преемство: Гарантом истины является непрерывная цепь рукоположения епископов от апостолов. Любой может проследить эту линию в главных церквях (например, в Риме). Таким образом, истина определяется не личным озарением, а объективной, исторической преемственностью.
«Правило веры» (Regula Fidei): Ириней сформулировал краткий символ веры — свод ключевых доктрин (единство Бога, реальность Воплощения, искупления и Воскресения), который служил мерилом для толкования Писания.

Сам Ириней писал: «Церковь, хотя и рассеяна по всему миру до пределов земли… приняла от апостолов и их учеников веру… Храня это учение, она повсюду представляет его как бы имея одно сердце и одну душу».[5]

Джон Бейр,[6] подробно исследовавший труды Иринея Лионского так оценивает вклад Иринея в развитие богословской мысли:
«Ириней первым ясно сформулировал, что христианская вера по своей сути исторична. Она основана не на мифах или философских спекуляциях, а на конкретных событиях, свидетели которых (апостолы) назначили преемников для хранения и передачи своего свидетельства. Против гностического мифа он выставил апостольскую историю»[7].

б) Развитие тринитарной и христологической терминологии
Чтобы опровергнуть гностические мифы о множестве эонов (посредников между Богом и миром) и отделить Творца от Спасителя, Церкви пришлось четче определить свои собственные понятия:

Тринитарная терминология: Появилась необходимость в утверждении того, что Один и Тот же Бог является и Творцом (Ветхий Завет), и Отцом Господа Иисуса Христа (Новый Завет). Это укрепляло учение о Едином Боге в Трех Лицах, а не о множестве божественных сущностей.
Христологическая терминология: Для борьбы с докетизмом нужно было утверждать реальность человеческой природы Христа. Заложились основы для будущих христологических определений Халкидонского собора: Христос — истинный Бог и истинный Человек.

Алистер Макграт[8] подчеркивает:
«Гностический вызов заставил Церковь осознать, что интуитивной веры уже недостаточно. Потребовалась точная богословская терминология, способная защитить богооткровенные интуиции веры от изощренных интеллектуальных искажений. Борьба с гностицизмом была главной лабораторией, в которой выковался классический христианский догмат»[9].

Заключение

Гностический вызов был экзистенциальной угрозой, но он же стал мощнейшим катализатором для Церкви. В ответ на него Церковь:

Четко определила источник истины — Апостольское Предание, хранимое в публичной Церкви через епископское преемство.
Сформулировала «Правило Веры» — прообраз будущих Символов веры.
Сделала неизбежным развитие точной догматической терминологии о Троице и о Лице Христа.

Победив гностицизм, Церковь не просто отбросила ложное учение, но и глубже поняла саму себя, сформулировав основы того, во что она верила «всегда, всюду и все».

Глава 2.2: Споры о Пасхе: Литургическое единство как маркер общности

Спор о дате празднования Пасхи (Пасах) во II веке был не просто календарным разногласием. Это был первый крупный конфликт, в котором столкнулись региональная традиция и стремление к универсальному единству, а также два различных богословских акцента в понимании самого центрального христианского праздника.

2.2.1. Малоазийская практика: «Четыренадесятничество» (Квартодециманство)

Суть практики: Церкви римской провинции Азия (с центром в Эфесе) под руководством таких епископов, как Поликрат Эфесский, строго следовали древней традиции, возводимой к апостолу Иоанну. Они праздновали Пасху 14 нисана (по лунному еврейскому календарю), в день еврейской пасхальной жертвы, вне зависимости от того, на какой день недели это число выпадало.
Богословский акцент: Этот день был для них «Пасхой крестной» (Пасхой страданий). Они соблюдали строгий пост в память о страданиях и смерти Христа — истинного Агнца, «закланного от создания мира» (Откр. 13:8). Пост прерывался с наступлением ночи, уже 15 нисана, когда праздновалось Воскресение.
Обоснование: Они апеллировали к апостольскому преданию, утверждая, что так поступали апостолы Филипп и Иоанн.

2.2.2. Римская и общецерковная практика: Воскресный день

Суть практики: Подавляющее большинство церквей (Рим, Александрия, Антиохия и др.) под руководством епископа Виктора Римского праздновали Пасху в первое воскресенье после весеннего полнолуния (14 нисана). Таким образом, праздник всегда выпадал на воскресенье — день Воскресения Христова.
Богословский акцент: Главный акцент здесь делался на «Пасхе радости» — Воскресении Христовом как победе над смертью. Предпасхальный пост длился не один день 14 нисана, а всю Страстную пятницу и субботу (или дольше).
Обоснование: Они апеллировали к тому, что обычай праздновать воскресенье как «день Господень» восходит к апостолам Петру и Павлу. Подчеркивалась необходимость отделения от иудаизма: христиане не должны зависеть от еврейского календаря и вычисления дня 14 нисана иудейскими раввинами

2.2.3. Смысл спора: Единство и многообразие

Ключевой вопрос, который поднял этот спор: Является ли единообразие литургической практики обязательным условием церковного общения и единства?

Конфликт достиг апогея, когда епископ Виктор Римский (ок. 189-199 гг.), считавший, что римский обычай должен быть универсальным, потребовал от малоазийских церквей отказаться от своей практики. Получив отказ от епископа Поликрата Эфесского, Виктор отлучил малоазийские церкви, то есть разорвал с ними евхаристическое общение, посчитав их практику ересью.

Однако этот радикальный шаг не был поддержан другими церковными лидерами.

Св. Ириней Лионский (сам выходец из Малой Азии, но практиковавший римский обычай) написал Виктору увещевательное письмо. Он признал, что римская практика более правильная, но резко осудил разрыв общения из-за этого.

Аргумент Иринея: Разномыслие в практике длительности и строгости предпасхального поста существовало всегда и даже апостолы не устанавливали здесь жестких правил. Суть единства — не в униформе, а в единстве веры (догматов). Пока сохраняется единство в главном (вера в Искупление, смерть и Воскресение Христа), разнообразие во второстепенном не должно быть причиной раскола.

В итоге разрыв общения был временно приостановлен до смерти Иринея Лионского.

Позднее к IV веку (Первый Никейский собор, 325 г.) практика римской Церкви стала общепринятой, единство оказалось важнее разнообразия. Данная ситуация так же показала, как совершенно нейтральная практика какой-то поместной Церкви вдруг начала восприниматься всеми как ересь. То есть на этом примере мы видим расширение смысла понятия «ересь».

Генри Чадвик[10] дает богословскую оценку:
«Ириней провел гениальное и ключевое различие между разнообразием в литургических обычаях, которое допустимо, и расколом в вере, которое недопустимо. Его позиция спасла раннюю Церковь от опасной ригидности и показала, что единство может вмещать в себя некоторое многообразие»[11].

Заключение

Спор о Пасхе стал переломным моментом в экклезиологии ранней Церкви. Он показал, что:

Единство Церкви зиждется прежде всего на единстве веры (догматов) и евхаристического общения, а не на форме дисциплинарных и литургических практик.
Авторитет отдельных кафедр (включая Рим) имеет свои границы и должен действовать через соборное рассуждение и убеждение, а не через ультиматумы.
Литургическое разнообразие, основанное на апостольском предании, может быть законным до тех пор, пока оно не противоречит евангельскому учению.

Этот спор заложил основы для будущего понимания соборности и иерархии в Церкви.

Глава 2.3: Становление епископальной монархии и римского первенства

После апостольской эпохи Церковь столкнулась с двойным вызовом: внешними гонениями и внутренними ересями. Ответом на оба вызова стало укрепление единого руководства в лице епископа, а для обеспечения единства вселенской Церкви стал постепенно возрастать особый авторитет Римской кафедры.

2.3.1. Оформление трехступенчатой иерархии: «Где епископ, там и Церковь».

К началу II века происходит окончательное оформление структуры, которая лишь намечалась в Новом Завете. Ключевую роль здесь сыграли послания св. Игнатия Богоносца, епископа Антиохийского († ок. 107 г.), написанные им по пути на мученичество в Рим.

Игнатий с исступленной энергией настаивает на следующем:

Епископ — единственный глава общины. Он проводит четкие границы: «Все почитайте диаконов, как заповедь Иисуса Христа, а епископа — как Иисуса Христа, Сына Бога Отца, пресвитеров же — как собрание Божие, как сонм апостолов. Без них нет Церкви»[12] (Послание к Траллийцам).

Единство вокруг епископа — залог единства с Богом. Его самая известная формула: «Старайтесь иметь одну Евхаристию. Ибо одна плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единении Крови Его, один жертвенник, как и один епископ с пресвитериумом и диаконами».[13]

Таким образом, епископ становится видимым центром единства, гарантом чистоты веры и литургии.

Йозеф Лортц[14] так оценивает вклад Игнатия: «Игнатий не «изобрел» монархического епископата, но он был его первым и самым мощным theological [богословским] выразителем. Он увидел в фигуре епископа единственную силу, способную противостоять хаосу расколов и лжеучений. Его экклезиология была ответом на экзистенциальную угрозу единству»[15].

2.3.2. Теория апостольского преемства Ириней Лионский

Если Игнатий обосновал необходимость епископской власти, то св. Ириней Лионский (ок. 130 – 202 гг.) дал ей богословское обоснование в полемике с гностиками.

Гностики апеллировали к тайному знанию, переданному якобы от апостолов. Ириней противопоставил этому публичный и исторический критерий:

Непрерывный список епископов. Ириней, например, приводит список римских епископов от апостолов Петра и Павла до своего современника Элевтерия, чтобы показать, что учение Рима неизменно и публично.
Епископы — наследники апостолов. Апостолы передали им всю полноту учения и полномочий. «Традиция апостолов известна во всем мире, и мы можем перечислить тех, кого апостолы поставили епископами в церквях, и их преемников до нас»[16].
Гарантия истины. Таким образом, гарантией истины является не личное озарение, а объективная, историческая преемственность рукоположений, восходящая к самим апостолам.

2.3.3. Рост авторитета Римской кафедры

Среди всех церквей постепенно выделилась Римская. Её возрастающий авторитет (не власть в позднейшем смысле) был обусловлен совокупностью факторов:

Апостольское основание: Рим единственный из крупных городов мог претендовать на основание двумя столпами апостольства — Петром и Павлом, закончившими здесь жизнь мученичеством. Это придавало его преданию огромный вес.

Столичный статус: Рим был столицей империи, «центром вселенной». Церковь в таком городе не могла не иметь особого значения и влияния.

Финансовая и организационная роль: Римская церковь была богата и активно помогала другим общинам, особенно гонимых, что укрепляло её моральный авторитет.

Участие в спорах: К Риму часто апеллировали как к арбитру в доктринальных спорах (напр., с гностиками, монтанистами). Яркий пример — спор о Пасхе при папе Викторе (ок. 189-199 гг.), который, хотя его резкие действия и не были поддержаны, показал претензию Рима на роль хранителя единства.

Свидетельство Иринея Лионского: Ириней, борец с ересями, в своем труде говорит о Римской церкви как о величайшей, древнейшей и всем известной, добавляя ключевую фразу: «С ней необходимо согласовываться всякой церкви, то есть верующим повсюду, в силу её особого первенства, ибо в ней апостольское предание всегда сохранялось верующими повсюду»[17]. Это — краеугольный камень в понимании раннего римского первенства.

Протестантский историк Адольф фон Гарнак пишет:

«Примат Римской церкви был подготовлен всей её историей в первые три века. Он вырос не из абстрактных теорий, а из практических потребностей Великой Церкви в единстве. Рим был естественным центром кафолического единства благодаря своему апостольскому происхождению, правоверию и политическому весу».[18].

Глава 2.4: Богословский поиск: Между верой и разумом

Апологеты были первыми христианскими интеллектуалами, обращавшимися не только к императорам с апологиями (защитами), но и к образованному языческому миру. Их попытки богословского осмысления были новаторскими, но зачастую несовершенными — они прокладывали путь, на котором впоследствии отцы Церкви (каппадокийцы, Августин) возведут стройные догматические системы.

2.4.1. Несовершенные формулировки: Первые шаги богословия

а) «Пастырь» Ерма (ок. 100-150 гг.)
Это произведение отражает внутреннюю жизнь и переживания простых римских христиан.

Морализирующее богословие: Акцент делается не на догматах, а на нравственном исправлении. Главные грехи — стяжательство, гордость, лицемерие. Видения Ерма полны аллегорических образов (Церковь в виде башни, строящейся из камней-верующих).
Идея одного покаяния: «Пастырь» учит о возможности одного, но очень серьезного покаяния после крещения. Это отражало практическую проблему: что делать с христианами, отпавшими во время гонений?

Генри Беттенсон[19] пишет: «»Пастырь» Ерма показывает нам христианство на уровне прихода, а не богословской школы. Его озабоченность — не тонкости христологии, а повседневная жизнь, богатство и прощение. Это бесценный снимок раннехристианской моральной чувствительности»[20].

б) «Дидахе» (Учение двенадцати апостолов, кон. I – нач. II вв.)
Это древнейший церковный устав, фиксирующий самый архаичный слой традиции.

Архаичная литургия: Приводятся древнейшие евхаристические молитвы, еще не стандартизированные, сосредоточенные на благодарении (греч. евхаристия) и не имеющие developed [развитого] учения о преложении Даров.
Эсхатологические ожидания: Текст пронизан ожиданием скорого Второго Пришествия («Да придет благодать и прейдет мир сей!»). Это отражает напряженное ожидание конца, характерное для самой ранней общины.

Историческая перспектива:

Курт Аланд (Kurt Aland): «»Дидахе» — это окно в эпоху, когда пророки и учителя coexisted [сосуществовали] с emerging [формирующейся] иерархией. Оно застыло на переходном этапе от апостольской харизмы к институциональной структуре».

в) Игнатий Антиохийский († ок. 107 г.)
Его вклад — не в философские построения, а в энергичную защиту core truths (核心ных истин) против докетизма.

Акцент на реальности: Он настаивает на реальной плоти Христа, Его реальных страданиях и реальном Воскресении. «Он истинно был распят и умер… истинно и воскрес» (Послание к Смирнянам). Его христология — не спекулятивная, а литургическая и экклезиологическая: реальная Плоть Христа подается в Евхаристии и объединяет Церковь.

Историческая перспектива:

Джон Бейр (John Behr): «Игнатий — не систематический богослов, а свидетель, идущий на смерть. Его богословие — это богословие мученика, для которого реальность воплощения и искупления — вопрос жизни и смерти, а не академический дискурс».

г) Иустин Мученик († ок. 165 г.)
Ключевая фигура для диалога с эллинизмом. Философ, нашедший в христианстве «единственную верную и полезную философию».

Учение о Логосе (λόγος): Он отождествил предвечного Христа с Логосом — Божественным Разумом, понятным греческой философии (ср. с стоиками, Филоном Александрийским).
Концепция «семенного Логоса» (λόγος σπερματικός): Это его гениальная находка. Он утверждал, что Логос (Христос) действовал не только в иудейских пророках, но и во всех людях, наделенных разумом. Поэтому все истины, найденные греческими философами (например, у Платона или стоиков), — это лишь семена, частицы (σπέρματα) того же самого Логоса, который полностью воплотился во Христе. Таким образом, христианство — это исполнение не только иудейских, но и языческих пророчеств и исканий.

Историческая перспектива:

Эрик Осборн (Eric Osborn): «Иустин совершил революцию, заявив, что Бог не молчал за пределами Израиля. Его теория «семенного Логоса» сделала греческую философию praeparatio evangelica [приуготовлением к евангелию]. Это был мост, по которому эллинистический мир мог прийти ко Христу».

д) Ириней Лионский (ок. 130 – 202 гг.)
Его величие — в создании первой масштабной богословской системы, противостоящей гностицизму.

Учение о рекапитуляции (лат. recapitulatio — восглавление, обновление): Это центральная идея Иринея. Христос — новый Адам. Он проходит все стадии человеческой жизни (младенец, ребенок, взрослый, смерть), но, в отличие от первого Адама, на каждом этапе проявляет совершенное послушание Богу. Тем самым Он «вос-главляет» (переделывает заново) человеческую природу, исправляя непослушание Адама. «Он восстановил в Себе самом древнее образование (т.е. человека)» (Против ересей, III, 18,1).

Историческая перспектива:

Джон Леру (John N. D. Kelly): «Теория рекапитуляции Иринея была грандиозной попыткой показать историю спасения как единый божественный замысел, центром которого является воплощение. Это христология истории, в которой Христос исцеляет и восстанавливает саму человеческую природу, а не просто дарует прощение».

Ярослав Пеликан (Jaroslav Pelikan): «Ириней подвел итог богословию II века. Против гностического дуализма он выставил учение о единстве Бога-Творца и Бога-Искупителя, о реальности воплощения и о истории как арене спасительных деяний Бога. Он превратил разрозненные защитные аргументы в позитивное и целостное богословское vision [видение]».

Заключение

Богословский поиск апологетов II века был движением «между верой и разумом»:

Они искали формы для выражения веры, понятные их эпохе (Логос у Иустина).
Они защищали истинное содержание веры от искажений (реальность воплощения у Игнатия, единство Бога у Иринея).
Их формулировки были зачастую несовершенны и порой рискованны (субординационизм Логоса у Иустина), но они начали ту гигантскую работу по осмыслению, которую завершили Вселенские Соборы.

Именно в этот период христианство доказало, что оно не просто «вера рабов», а универсальная истина, способная вести диалог с высшими достижениями человеческой мысли и преображать их.

Глава 2.5: Формирование канона Нового Завета

Изначально у Церкви было Ветхозаветное Писание (в греческом переводе — Септуагинта) и устное апостольское Предание (керигма, литургические формулы, повествования о Христе). Письмена апостолов (Евангелия, послания) почитались, но воспринимались как часть живого Предания. Однако с появлением ересей, особенно гностицизма, который создавал свои «евангелия» и «послания», встал острый вопрос: какие тексты являются подлинным свидетельством апостолов?

2.5.1. Критерии каноничности

Церковь выработала несколько ключевых принципов, по которым определяла подлинность той или иной книги:

Апостольское происхождение: Книга должна была быть написана либо апостолом (непосредственным свидетелем жизни Христа), либо его ближайшим сподвижником и авторитетным учеником (например, Марк — спутник Петра, Лука — спутник Павла). Это был главный критерий.
Употребление в литургической жизни: Книга должна была читаться за богослужением наравне с книгами Ветхого Завета. Широкое и повсеместное использование книги в главных церквях (Рим, Александрия, Антиохия, Иерусалим) было свидетельством ее признания.
Согласие с «Правилом Веры» (Regula Fidei): Содержание книги не должно было противоречить核心ному учению Церкви, кратко сформулированному в крещальных символах веры. Это был защитный критерий, отсекавший гностические апокрифы, учившие о другом Боге и другом Христе.

Историческая перспектива:

Брюс М. Мецгер (Bruce M. Metzger), авторитетный текстолог, подчеркивал: «Церковь не создавала канон; она, скорее, признавала те книги, которые с самого начала обладали апостольским авторитетом и боговдохновенностью. Это был процесс discernment [распознавания], а не издания decrees [декретов]».

Гарри Ю. Гэмбл (Harry Y. Gamble) добавляет: «Критерии не были абстрактными правилами, применявшимися к книгам. Скорее, они описывали те качества, которые уже были присущи книгам, давно признанным авторитетными. Апостольство, литургическое использование и ортодоксальность были не tests [тестами], а attributes [атрибутами] канонических текстов».

2.5.2. Мураториев канон (ок. 170 г.)

Этот фрагмент, обнаруженный итальянским историком Л. А. Муратори в XVIII веке, является древнейшим из дошедших до нас списков книг Нового Завета. Он был составлен в Риме на латинском языке (хотя, вероятно, переведен с греческого) около 170 года.

Содержание списка:

Признает: 4 Евангелия (от Луки названо «третьим», значит, Матфей и Марк подразумеваются), Деяния Апостолов, 13 посланий Павла (послание к Евреям отсутствует), Послание Иуды, 1-е и 2-е послания Иоанна, Откровение Иоанна.
Отвергает: «Пастыря» Ерма (как очень недавнюю книгу), послания к Лаодикийцам и Александрийцам (как поддельные, сфабрикованные маркионитами).
Упоминает, но, видимо, с оговорками: Апокалипсис Петра.

Значение: Мураториев канон показывает, что уже к концу II века в Западной церкви сложился устойчивый корпус текстов, очень близкий к современному. Процесс канонизации был далек от завершения, но его ядро уже сформировалось.

Историческая перспектива:

Эверетт Фергюсон (Everett Ferguson) отмечает: «Мураториев канон — это не официальный декрет, а отражение принятой практики Римской церкви около 200 года. Он демонстрирует, что к этому времени идея closed collection [замкнутого собрания] апостольских писаний уже утвердилась».

2.5.3. Роль ереси: необходимость противопоставить гностическим апокрифам подлинные апостольские писания

Угроза ересей, особенно гностицизма и маркионизма, была главным двигателем, заставившим Церковь ускорить определение канона.

Гностики: Создавали множество «евангелий» (от Фомы, от Филиппа, от Марии), «апокалипсисов» и «деяний», которые приписывались апостолам, но проповедовали их тайное, эзотерическое учение о спасении через гнозис. Церкви нужно было отделить подлинное апостольское наследие от этих подделок.
Маркион (ок. 85-160 гг.): Создал еще большую угрозу. Он не просто добавил новые книги, а создал первый в истории «канон» христианских писаний, куда включил лишь Евангелие от Луки (очищенное от иудейских элементов) и 10 посланий Павла. Он полностью отверг Ветхий Завет и его Бога. Маркион показал Церкви, что отсутствие четкого списка священных книг смертельно опасно.

Ответ Церкви был двояким:

Отрицательный: Отвергнуть маркионовский канон и гностические апокрифы.
Положительный: Четко определить свой канон, который включал бы четыре Евангелия (против одного у Маркиона), все послания Павла (включая Пастырские, которые отвергал Маркион), а также кафолические послания и Деяния, подчеркивающие преемственность с апостольской общиной и единство Ветхого и Нового Заветов.

Историческая перспектива:

Ф. Ф. Брюс (F. F. Bruce) в своей классической работе «Канон Нового Завета» утверждает: «Маркион заставил Церковь осознать, что значит иметь канон. Его вызов заставил orthodox [православных] христиан определить пределы их собственного канона гораздо яснее, чем они могли бы сделать это в иных circumstances [обстоятельствах]».

Барт Д. Эрман (Bart D. Ehrman) резюмирует: «Ирония истории заключается в том, что еретик Маркион был одним из первых, кто осознал необходимость closed collection [замкнутого собрания] христианских писаний. Церковь, отвечая на его вызов, была вынуждена сделать то же самое, но на своих own terms [собственных условиях], включив книги, которые подтверждали ее понимание веры».

Заключение

Формирование канона Нового Завета было не мгновенным актом, а длительным процессом, завершившимся лишь в IV веке. Однако его богословские основы и практические contours (очертания) были определены именно во II-III веках в ответ на еретические вызовы.

Церковь, руководствуясь критериями апостольского происхождения, литургического употребления и соответствия Правилу Веры, отстояла подлинное апостольское свидетельство от искажений. Это обеспечило Церковь прочным письменным фундаментом («мерилом» — каноном), который стал главным оружием в защите истины и основой для всего последующего догматического развития.

Глава 2.6: Эсхатология: Угасание хилиазма и новые акценты

Раннехристианский хилиазм (от греч. χίλια ἔτη — «тысяча лет») — вера в буквальное, земное Тысячелетнее царство Христа со святыми перед концом мира — был не маргинальной идеей, а широко распространенным верованием в церкви II-III вв. Его последующее угасание является ключевым моментом в формировании классической христианской эсхатологии.

Как менялись представления о Тысячелетнем царстве

Эволюция шла от буквального, материалистического и иудео-христианского понимания (мессианский пир, восстановление Иерусалима, телесное наслаждение в преображенном, но земном мире) к аллегорическому и духовному (Царство — это либо нынешнее царство Церкви, либо состояние душ на небесах после смерти). Этот сдвиг был частью更大его процесса «деэсхатологизации» христианства, его адаптации к эллинистическому мировоззрению и превращения из религии апокалиптического ожидания в религию институциональную и философскую.

2.6.1. Папий Иерапольский – главный ранний защитник буквального хилиазма

Папий (ок. 60-130 гг. н.э.), епископ Иерапольский, является ключевой фигурой для понимания раннего хилиазма. Он стремился собрать устные «предания» от непосредственных учеников апостолов. Его несохранившиеся труды цитируют более поздние авторы, рисуя картину крайне чувственного и материального Тысячелетнего царства.

Цитата историка: Адольф фон Гарнак (Adolf von Harnack)
«Папий… повествует о чудесном плодородии земли в тысячелетнем царстве, опираясь на иудейские апокалипсисы и предания, восходящие к апостолу Иоанну. Эти представления были полны наивного и грубого реализма: виноградные лозы с тысячью ветвей, колосья пшеницы в тысячи зерен — всё это должно было служить доказательством реальности грядущего телесного блаженства. Для него это было неотъемлемой частью апостольского предания».

Комментарий: Гарнак подчеркивает, что хилиазм Папия был не его личным изобретением, а частью устной традиции, которую он считал апостольской. Его буквализм был реакцией на зарождающийся гностицизм, отрицавший ценность материального мира.

2.6.2. Критика хилиазма: александрийская школа (Ориген)

Александрийская богословская школа, крупнейшим представителем которой был Ориген (ок. 185-254 гг.), стала интеллектуальным противовесом буквализму. Используя методы неоплатонической философии, они разработали систематическое аллегорическое толкование Писания. Для них буквальное понимание Откровения 20 было духовно низшим, «иудейским».

Цитата историка: Жан Даниелу (Jean Daniélou)
«Ориген совершил решающий поворот… Он перенес эсхатологические реалии из плана исторического в план духовный. «Первое воскресение» есть обращение души, а Тысячелетнее царство — это царство, уже установившееся в душе праведника и в Церкви. Таким образом, он «спас» текст Апокалипсиса для образованных греков, для которых материальное тысячелетие было абсурдом, но ценой отказа от его буквального смысла. Это была демифологизация эсхатологии».

Комментарий: Даниелу точно определяет мотив и метод Оригена. Критика хилиазма была частью апологетической стратегии, направленной на то, чтобы представить христианство как универсальную и интеллектуальную религию, приемлемую для эллинистического мира.

2.6.3. Ириней Лионский в защиту хилиазма как части «Предания»

Ириней (ок. 130-202 гг.), епископ Лионский, занял противоположную Оригену позицию. В своей борьбе с гностицизмом, который полностью духовизовал спасение и отрицал воскресение плоти, он видел в хилиазме необходимое богословское утверждение ценности материального творения.

Цитата историка: Эрик Осборн (Eric Osborn)
«Для Иринея хилиазм был не просто option, а логическим следствием его богословия. Если Бог есть Творец материи, а спасение во Христе включает всего человека — душу и тело, то и исполнение обетований должно быть телесным и материальным. Тысячелетнее царство является кульминацией истории спасения, где воскресшие святые реально, физически наследуют обетованную землю. Это был антигностический бастион».

Комментарий: Осборн показывает, что защита Иринеем хилиазма была глубоко христологической и креационной. Он отстаивал не «наивные» картины изобилия, а саму идею того, что спасение будет включать преображенное, но реальное телесное существование.

2.6.4. Причины угасания хилиазма

Угасание хилиазма к IV-V векам было вызвано комплексом причин:

Ослабление эсхатологического ожидания: Прекращение гонений после Миланского эдикта (313 г.) и сращивание Церкви с римским государством (эпоха Константина) сделали идею скорого катастрофического конца и мести врагам менее актуальной.
Критика со стороны язычников: Философы like Цельс высмеивали хилиазм как «грубые», «плотские» и «варварские» фантазии, что заставляло апологетов стыдиться такого толкования.
Развитие богословия истории: Такие мыслители, как Августин, предложили новую, влиятельную модель. Он истолковал Тысячелетнее царство аллегорически как нынешний век Церкви, где святые уже царствуют со Христом.

Цитата историка: Чарльз Хилл (Charles E. Hill)
«Упадок хилиазма не был простой победой «аллегористов» над «буквалистами». Это было следствием глубоких сдвигов. Во-первых, победа над гностицизмом была одержана, и необходимость в хилиазме как защите воскресения плоти отпала. Во-вторых, торжество никейской ортодоксии сместило фокус с царства святых на земле на непосредственное созерцание Троицы после смерти. Наконец, августиновская интерпретация «Града Божьего» предоставила приемлемую альтернативу, интегрировав эсхатологию в священную историю Церкви».

Комментарий: Хилл добавляет важный nuance: угасание хилиазма было не поражением, а, в каком-то смысле, «жертвой» его собственного успеха. Его главная цель — защита реальности воскресения — была достигнута и включена в mainstream богословие другими путями.

Цитата историка: Генри Чедвик (Henry Chadwick)
«Насмешки таких critics, как Цельс, который представлял хилиазм как низменную мечту о обжорстве и чувственных удовольствиях, оказали глубокое влияние на образованных христиан Александрии и Рима. Они стремились представить веру в категориях, которые не вызывали бы презрения у платоников. Ориген, отвечая Цельсу, был вынужден заявить, что эти описания следует понимать «духовно», как указание на насыщение души логосами Божьими».

Комментарий: Чедвик прямо указывает на внешнее культурное давление как на ключевой катализатор изменения эсхатологических взглядов внутри Церкви.

Итог: Угасание хилиазма стало результатом взаимодействия внешней критики, внутреннего богословского развития (от апокалиптики к метафизике) и изменения социально-исторического положения Церкви. Из живой надежды на близкое телесное вознаграждение оно превратилось в аллегорию либо церковной истории, либо небесного блаженства.

Выборы духовенства во II веке.

Последование и традиции избрания епископов в ранней Церкви народом нам раскрывают такие правовые документы, как Апостольские правила (ІІ нач. ІІІ вв.), которые являются самыми ранними каноническими документами древней Церкви.
В толковании на первое апостольское правило авторитетный канонист Иоанн Зонара (ХІІ в.) говорит об избрании епископов общиной и раскрывает происхождение термина хиротония (рукоположение):

«В древности и самое избрание называлось хиротониею. Ибо, когда городскому собранию дозволялось избирать архиереев, народ сходился, и одни желали одного, другие другого.
Итак, дабы голос большего числа получил перевес, производившие избрание, говорят, протягивали руки и по ним считали избирателей. Набирающий большее число, считался избранным на архиерейство.
Отсюда и взято наименование хиротонии; это наименование в том же смысле употребляли и отцы соборов, называя и избрание хиротониею»^[21].
В древнем памятнике церковной письменности «Апостольские постановления» говорится об избрании мирянами своих епископов:

«Если находится немного мужей и в каком-либо месте не окажется и двенадцати человек, которые могли бы подавать голоса об избрании епископа, то должно написать к соседним церквам, где есть организованная церковь, чтобы оттуда пришли три избранных мужа и заботливо испытали того, кто достоин (епископства), а таким должен быть человек, имеющий добрую славу у язычников»^[22].

Иероним Блаженный объясняет, как произошло разделение смыслов этих слов:
«Пресвитер — то же самое, что и епископ, и до того, как разногласия были внесены в религию по наущению дьявола, церкви управлялись советом пресвитеров
Но так-как каждый стремился присвоить себе тех, кого он крестил, вместо того, чтобы присвоить их Христу, было положено, чтобы один из пресвитеров, избранный его коллегами, был поставлен над всеми остальными и которому должна принадлежать вся забота о Церкви, чтобы семена расколов были искоренены.
Поэтому, как пресвитеры знают, что по обычаю Церкви они должны подчиняться тому, кто поставлен над ними, так пусть и епископы знают, что они выше пресвитеров скорее по обычаю, нежели по Божественному назначению»^[23].

В книге «Учение 12 апостолов» , которое сокращенно называется «Дидахе», дается наставление общине об избрании епископов и дьяконов:

«Поставляйте себе епископов и дьяконов достойных Господа, мужей кротких и несребролюбивых, истинных и испытанных : ибо они исполняют у вас служение пророков и апостолов».^[24]
В Книге «Апостольские постановления»» (I-III вв.) говорится об апостольской хиротонии и избрании народом (общиной) епископов и пресвитеров:

«Во епископа рукополагать того, кто беспорочен, избран всем народом, как наилучший.
Когда его наименуют и одобрят, то народ, собравшийся в день Господень, с собором пресвитеров и в присутствии епископов пусть даст согласие.
Затем старейший среди прочих епископов пусть спросит пресвитеров и народ, ΤΟΤ ли это, которого желают иметь начальником.
И когда они ответят утвердительно, пусть снова спросит, все ли свидетельствуют, что он достоин этого Великого и знатного начальствования и истинно ли исполнил то, что относится к его обязанностям в отношении Бога? Не нарушил ли он прав людей, хорошо ли устроил дела по дому и безукоризнен ли он в жизни?
И когда все свидетельствовали согласно, истине, а не по предубеждению, как перед судиею Богом и Христом и перед Духом Святым, и всеми святыми, и служебными духами, что он таков, тогда опять в третий раз пусть будут спрошены, действительно ли он достоин священнослужения, чтобы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово.
Когда же и в третий раз подтвердят, что он достоин, то пусть от всех потребуют согласия. И когда последнее будет достигнуто, пусть умолкнут.
Затем, когда наступит молчание, один из первых епископов с двумя другими, став подле жертвенника в то время, когда остальные епископы и пресвитеры тайно молятся, а диаконы держат раскрытые Божественные Евангелия над головою рукополагаемого, пусть говорит молитву»^[25].
В книге «Дидаскалия» повествуется об избрании на апостольском соборе апостолов для особой миссии служения:

«После этого решили мы, апостолы, епископы и пресвитеры вместе со всей церковью избрать из среды своей мужей и послать их с теми, которые были вместе с Варнавою и Павлом, пришедшим оттуда.
И избрали и поставили Иуду, называемого Варсавою и Силу, мужей уважаемых между братьями и написали рукою их следующее послание».
Послание апостолов: «Апостолы, пресвитеры и братья, находящимся в Антиохии, Сирии и Киликии, братьям из язычников (желают) спасения. Так как мы слышали, что некоторые, не будучи посланы нами, смутили вас словами, гибельными для ваших душ, то все мы, собравшись вместе, решили избрать мужей и послать к вам вместе с возлюбленными спутниками Варнавы»^[26].
В Писаниях мужей апостольских мы также находим свидетельства об устройстве Церкви Христовой, когда общины выбирали себе духовенство.
В Посланиях свт. Игнатия Богоносца написано:

«Но чтобы дело ваше было совершенно и на земле и на небе, Церкви вашей надлежит, в славу Божью, избрать мужа боголепнейшего и отправить его в Сирию, и по его прибытии, поздравить их с той радостью, что у них водворился мир, возвратилось их величие, и восстановилось их малое тело.»^[27]
У свт. Климента Римского говорится:
«Итак, почитаем несправедливым лишить служения тех, которые поставлены самими апостолами или после них другими достоуважаемыми мужами, с согласия всей Церкви»^[28].
Это экклезиологическое и историческое свидетельство святителя важно тем, что постановления во епископы были совершаемы только с согласия общины.

Глава 2.7: Церковь и Империя: Апологетика и мученичество

II-III века стали временем напряженного диалога и конфликта между молодой Церковью и Римской Империей. В ответ на гонения и обвинения сформировались две ключевые стратегии: интеллектуальная апологетика, обращенная к власти и обществу, и экзистенциальная практика мученичества, утверждавшая истинность веры не словами, а кровью.

Как формировалась модель отношений со светской властью

Модель отношений была амбивалентной и сложной. С одной стороны, христиане заявляли о своей политической лояльности Империи и молились за власть имущих. С другой — они радикально переопределяли понятие гражданства, заявляя о своем первом и главном гражданстве на Небесах. Это создавало неизбежный конфликт, когда государство требовало абсолютной лояльности (например, через культ императора), а христиане не могли ее дать. Эта диалектика «лояльности, но неподчинению в главном» стала основой для последующей христианской политической мысли.

2.7.1. Апологии: Защита и диалог с Империей

Апологеты (Иустин Мученик, Афинагор, Татиан) были образованными христианами, обращавшимися к императорам и образованным римлянам с целью:

Оправдать христиан: Опровергнуть абсурдные обвинения в атеизме, каннибализме (слухи о Тайной Вечере), инцесте (обращение «брат»/«сестра») и вражды к человеческому роду.
Показать философскую состоятельность: Представить христианство не как суеверие, а как «истинную философию», исполнение и завершение лучших идей греческих философов и ветхозаветных пророков.
Подтвердить лояльность: Убедить власть, что христиане — добропорядочные граждане, которые молятся за благополучие империи и императора, что делает их даже более полезными, чем остальные подданные.

Цитата историка: Генри Чедвик (Henry Chadwick)
«Апологии Иустина были стратегическим маневром, направленным на то, чтобы перевести спор из судов на форуме в область философской дискуссии. Он стремился показать, что Логос, который частично был явлен Сократу и Платону, полностью воплотился во Христе. Таким образом, христианство было не чуждым суеверием, а кульминацией самой эллинской мысли. Его апелляция к императору-философу Марку Аврелию была попыткой найти общий язык на почве разума».

Комментарий: Чедвик подчеркивает интеллектуальную стратегию апологетов: они не атаковали римскую культуру, а пытались найти в ней точки соприкосновения и представить христианство как ее логическое завершение.

Цитата: Афинагор Афинянин, из его «Прошения о христианах» (ок. 177 г.)
«Итак, мы просим вас дать ответ на наш донос… Мы же, с своей стороны, представляем защитительное слово: мы не повинны ни в каком преступлении… Что касается до трех вещей, в которых нас обвиняют — в безбожии, в фиэстовских пиршествах и эдиповских смешениях, — то… вы увидите, что мы не только не повинны в таких преступлениях, но даже чужды и мысли о них».

Комментарий: Эта цитата самого апологета ярко показывает его цель: апеллировать к римскому праву и логике, чтобы оправдаться перед лицом государства.

2.7.2. Мученичество как главное свидетельство

Если апологеты говорили на языке логики, то мученики говорили на языке экзистенциальной практики. Добровольная смерть за веру стала центральным апологетическим аргументом, который невозможно было опровергнуть.

Свидетельство (греч. μαρτυρία): Смерть мученика была высшим актом свидетельства об истинности Христова Воскресения. Никто не умер бы за заведомую ложь.
Победа над дьяволом: Мученичество понималось как участие в победе Христа над смертью и диаволом. Отказавшись принести жертву идолам, мученик наносил поражение дьяволу на его же территории — перед лицом всей римской публики.
Имитация Христа: Страдания мученика были подражанием страстям Христовым, что делало его фигурой сакральной и почитаемой.

Цитата историки: У. Х. К. Френд (W. H. C. Frend)
«Акт мученичества был публичным диспутом, в котором необразованная рабыня, умирая с именем Христа на устах, одерживала интеллектуальную и моральную победу над римским наместником. Это была демонстрация силы Божьей, совершающейся в человеческой слабости. Для общины мученик был не жертвой, но чемпионом, атлетом Христовым, чья смерть укрепляла веру остальных и привлекала новых обращенных».

Комментарий: Френд, автор классического труда «Мученичество и гонения в ранней Церкви», показывает мученичество как мощный публичный спектакль, где власть Империи оказывалась бессильной перед верой человека.

Цитата: Игнатий Антиохийский († ок. 107 г.) из «Послания к Римлянам»
«Я пишу всем церквам и всем сказываю, что добровольно умираю за Бога… Пустите меня к чистому свету; явившись туда, я буду человеком Божиим. Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего».

Комментарий: Это слова самого мученика, ярко выражающие его добровольный порыв и теологию подражания Христу.

2.7.3. Формирование образа «Града Небесного»

Эта концепция, наиболее полно развитая later Блаженным Августином, уже четко прослеживается в этот период. Апологией мученичества и самой жизнью христианской общины.

Двойное гражданство: Христианин — гражданин Рима, но его высшее гражданство (πολιτευμα) на Небесах (Фил. 3:20). Законы Небесного Града имеют приоритет над законами земного града, когда они вступают в противоречие.
Лояльность Богу выше: Это радикально переопределяло понятие патриотизма. Высшей добродетелью была не верность кесарю, а верность Христу. Молитва за императора была исполнением долга, но отказ поклониться ему как богу — следствием высшей лояльности.
Церковь как альтернативное сообщество: Община христиан воспринимала себя как «род избранный, царственное священство, народ святой» (1 Пет. 2:9), живущий внутри Империи, но не принадлежащий ей полностью.

Цитата историка: Родни Старк (Rodney Stark)
«Христианские общины создавали своего рода «государство в государстве». Они предлагали мощную систему социальной поддержки, солидарности и смысла, которая контрастировала с анонимностью и разобщенностью римского мегаполиса. Утверждение, что их истинное гражданство — на небесах, было не бегством от реальности, а заявлением о принадлежности к более сплоченному и морально последовательному сообществу, чем римское».

Комментарий: Старк, социолог религии, показывает практическое измерение этой идеи: она укрепляла внутренние связи общины и давала ей силы противостоять внешнему давлению.

Цитата: «Послание к Диогнету» (анонимный текст II-III вв.)
«Христиане не различаются от прочих людей ни страною, ни языком, ни житейскими обычаями… Но, обитая в эллинских и варварских городах… они ведут жизнь удивительную и… несогласную с обычаями тех местностей… Они находятся во плоти, но живут не по плоти. Проводят время на земле, но суть граждане небесные (οὐρανοὶ πολιτεύονται)».

Комментарий: Это ключевой текст эпохи, который прямо формулирует идею двойной идентичности христианина: физическое присутствие в мире и метафизическая принадлежность к Небесному Граду.

Итог: Диалектика апологетики (попытка диалога и оправдания) и мученичества (радикальное несогласие и свидетельство) сформировала уникальную модель отношений Церкви и государства. Христиане утверждали свою лояльность в мирских делах, но reserving высшую верность — Богу, что заложило основу для последующего разделения духовной и светской властей в Европе.

Глава 2.8: Формирование трехступенчатой иерархии (II — III вв.)

Формирование структуры «епископ – пресвитер – диакон» стало одним из ключевых процессов в истории раннего христианства, знаменовавшим переход от харизматического к институциональному принципу управления. Этот процесс был ответом на внутренние вызовы (ереси, расколы) и внешние обстоятельства (рост численности общин, необходимость управления).

Епископ (ἐπίσκοπος) — становление монархического принципа

II век: Выделение единоличного лидера

В апостольский и послапостольский периоды термины «епископ» (надзиратель) и «пресвитер» (старейшина) часто использовались как синонимы для обозначения руководителей местной общины, действовавших коллегиально (напр., Деян. 20:17, 28; Тит. 1:5-7). Однако уже к началу II века, особенно в Малой Азии и Сирии, из коллегии пресвитеров начинает выделяться единоличный глава — епископ.

Цитата историка: Адольф фон Гарнак (Adolf von Harnack)
«Монархический епископат возник не как результат единовременного «установления», а как естественное и необходимое развитие для сохранения единства общины. Перед угрозой расколов и лжеучений потребовался единственный видимый авторитет, который бы олицетворял собой это единство и был гарантом апостольского предания. Этим гарантом и стал епископ».

Комментарий: Гарнак подчеркивает функциональную необходимость: епископат был ответом на кризисные явления, выполняя роль «стержня» церковного единства.

Главный свидетель: Игнатий Антиохийский
Самый яркий и ранний защитник монархического епископата. В своих посланиях, написанных по пути на мученичество в Рим (ок. 107–110 гг.), он с исступленной энергией настаивает на центральной роли епископа.

Цитата: Игнатий Антиохийский, «Послание к Смирнянам»
«Все последуйте епископу, как Иисус Христос — Отцу, а пресвитерию — как апостолам. Диаконов же почитайте как заповедь Божию. Без епископа никто не делай ничего, относящегося до Церкви. Только та Евхаристия должна почитаться истинной, которая совершается епископом или тем, кому он предоставит это. Где будет епископ, там да будет и народ, подобно тому, как где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь».

Комментарий: Для Игнатия епископ — не просто администратор, а сакральный центр церковной жизни, христологический образ, гарант подлинности таинств и единства Церкви.

III век: Развитие учения об Апостольском преемстве

Ириней Лионский (ок. 130–202 гг.), ведя ожесточенную борьбу с гностицизмом, который апеллировал к тайным «преданиям», сформулировал учение об апостольском преемстве как ключевом аргументе в защиту ортодоксии. Он систематизировал идею о том, что епископы являются физическими преемниками апостолов через непрерывную цепь рукоположений, и именно это гарантирует чистоту передаваемого учения.

Цитата историка: Джеймс Стивенсон (James Stevenson)
«Ириней не изобретал идею преемства; он придал ей богословскую и полемическую силу. Составив список римских епископов от Петра и Павла до своего современника, Элевтерия, он создал мощный исторический аргумент: публичное, непрерывное и исторически проверяемое преемство есть критерий истины, в противовес тайным и ничем не подтвержденным гностическим «преданиям»».

Комментарий: Ириней превратил исторический факт епископских списков в главное оружие против ересей, обосновав доктринальный авторитет епископата.

Цитата: Ириней Лионский, «Против ересей»
«Мы можем перечислить тех, кого апостолы поставили епископами в церквах, и их преемников до нас… которым они передали то, что сами получили от апостолов. Достаточно всякому приходящему [в Рим] знать, что преемство предстоятелей Церкви есть самое полное и древнейшее, всеми известное, основанное и устроенное двумя славнейшими апостолами, Петром и Павлом».

Комментарий: Ириней прямо связывает истинность веры с видимой, исторической и институциональной преемственностью.

Пресвитер (πρεσβύτερος) — от коллегии старейшин к священнику

С укреплением власти епископа роль пресвитеров кардинально меняется. Из членов равноправного совета они превращаются в его помощников и представителей. Этот процесс был напрямую связан с ростом общин в крупных городах.

Цитата историка: Раймонд Браун (Raymond E. Brown)
«Епископ большого города, такого как Рим или Александрия, физически не мог председательствовать на всех евхаристических собраниях, происходивших в разных частях города. Он стал делегировать это право пресвитерам, которые начинали возглавлять Евхаристию в городских кварталах (домашних церквях, будущих приходах) от его имени. Так пресвитер из «старейшины-советника» постепенно эволюционировал в «священника» — совершителя таинств по поручению (in persona episcopi) и под authority епископа».

Комментарий: Браун указывает на практическую причину трансформации: географическое и численное расширение паствы сделало делегирование полномочий необходимостью.

Диакон (διάκονος) — институционализация служения любви

Диаконы, изначально назначенные для «служения столам» (администрация и благотворительность) в Деяниях (6:1-6), к III веку становятся formalized помощниками епископа с четким кругом обязанностей.

Цитата историка: Джоанна Джули (Joanna Dewey)
«Диаконы были «ушами, глазами и руками» епископа. Они управляли церковной казной и благотворительными фондами, занимались помощью нуждающимся, вдовам и сиротам, выполняли поручения епископа и поддерживали порядок во время богослужения. Их близость к центру власти и доступ к ресурсам делали их должность очень влиятельной. Спор о восстановлении «падших» после гонений в Риме в III веке (спор между епископами и римскими диаконами) ярко демонстрирует их возросший вес».

Комментарий: Диаконат стал crucial административным и социальным инструментом епископа, связующим звеном между ним и паствой.

Итог: От харизмы к институту

К концу III века трехступенчатая иерархия становится стандартной структурой для большинства христианских общин Средиземноморья. Это знаменовало собой «закрытие канона» служений: универсальные, бродячие харизматические служения апостолов и пророков, характерные для миссионерского периода, окончательно уступили место локализованной, постоянной иерархии.

Цитата историка: Генри Чедвик (Henry Chadwick)
«Борьба с монтанизмом, претендовавшим на новые откровения через пророков, нанесла смертельный удар по свободному пророческому служению в mainstream Церкви. Иерархия, основанная на апостольском преемстве, стала рассматриваться как единственный законный и безопасный канал передачи учения и благодати. Пророк был вытеснен епископом, а апостол — миссионером, действующим с санкции и по поручению епископата».

Комментарий: Чедвик видит в полемике с монтанизмом ключевую причину недоверия к спонтанной харизме и окончательной победы институционального принципа, который гарантировал стабильность, преемственность и доктринальную чистоту.

Цитаты из текстов ранних отцов о выборности служителей общиной.

«Посему назначайте себе епископов и дьяконов достойных Господа, людей смиренных, и не любящих деньги, и правдивых, и испытанных; ибо они также оказывают вам служение пророков и учителей. Поэтому не презирайте их, ибо они ваши достойные члены, как пророки и учителя.»^[29] (Дидахе, 15:1)

Здесь сказано о том, что община должна выбирать себе служителей. Но потом эти люди должны будут получить посвящение от епископов (см. 1 и 2 апостольские правила)^[30].

«И апостолы наши узнали, через Господа нашего Иисуса Христа, что спор имеется об имени епископии. И предузнав эту причину, установили предреченных (епископов и диаконов) и дали им указание, если кто из них почиет да унаследуют его служение другие проверенные мужи. Выбранных же среди тех, или среди других почетных мужей, согласием всей Церкви, и служившие безукоризненно пастве Христовой, со смирением и готовностью, и имеется свидетельства сего всех и на многие годы, мы считаем, что несправедливо лишать их служения»^[31]. (Свят. Климент Римский)

Здесь показан алгоритм смены руководства в общине. После смерти руководителя общины происходит избрание кандидатов к епископскому служению. Всё должно быть с согласия всей Церкви. Это должны быть лучшие люди общины. Никто не назначает в общину неизвестных людей, но её руководителей берут из самой общины. Понятное дело, что в голосовании относительно кандидатуры нового епископа участвуют не все христиане мира, а именно члены данной общины, куда потом после рукоположения придёт тот, кого община выбрала себе в руководители.

«Чин священнослужителей в церкви установлен Христом: епископы и диаконы поставлены апостолами. Апостолы были посланы проповедовать Евангелие нам от Господа Иисуса Христа, Иисус Христос от Бога. Христос был послан от Бога, а апостолы от Христа; то и другое было в порядке по воле Божией. Итак, принявши повеление, апостолы… пошли благовествовать наступающее царствие Божие. Проповедуя по различным странам и городам, они первенцев из верующих, по духовном испытании поставляли в епископы и диаконы для будущих верующих. И это не новое установление; ибо много веков прежде писано было о епископах и диаконах. Так говорит Писание: «поставлю епископов их в правде и диаконов в вере (Ис.60:17)».

(Климент Римский)

В этом тексте содержится объяснение причины возникновения епископов и дьяконов. Во времена Климента епископы и пресвитеры были синонимами. Это были руководители общин. Они здесь называются «первенцами из верующих». Так же здесь говорится о духовном испытании. Что входило в это испытание мы сейчас точно не знаем. Но может быть оно состояло как в похожих случаях в том, что за и против данного кандидата выступали представители церковной общины.

«Каждый желающий узреть истину может свободно созерцать в каждой церкви предания Апостолов, ставшие достоянием всего мира. Мы можем перечислить всех, начиная с епископов, поставленных Апостолами в церквях, и до последователей в наши дни. Они не только не учили, но даже и не знали ничего об этих бредовых идеях еретиков. Предположим, что Апостолы знали какие-то тайны, которыми имели привычку наделять избранных частным образом и в секрете. Несомненно, что они передали бы эти зания людям, особенно тем, кому доверили церкви. Ибо хотели, чтобы их преемники были совершены и безупречны во всем.»^[32] (Ириней Лионский)

В этом тексте святой мученик Ириней Лионский говорит о том, как обнаруживается истинность любой общины, которая заявляет о себе (как это делали еретики-гностики) христианской Церковью.

Существуют всем известные общины, апостольское происхождение которых не нужно больше доказывать. Каждая христианская община может сравнить своё учение с другими общинами.

С точки зрения святого Иринея, во всех истинных церквях должно быть одно и то же апостольское учение. Этому есть объяснение: епископская преемственность, когда учение истины передаётся из поколения в поколение посредством связанных друг с другом епископов разных поколений. Любой епископ любого поколения передаёт истину христианам следующего поколения не в одиночку, но в составе множества епископов его поколения.

Поэтому каждый епископ имеет три типа связей с разными людьми: связь с предыдущим епископом его общины, связь с кандидатом к епископскому служению внутри его общины и связь с другими епископами других христианских общин, вместе с которыми данный епископ хранит истину. Очень важно: в этом месте у святого Иринея ничего не сказано о передаче какой-то особой благодати через рукоположение. Речь идёт не о передаче благодати, а о передаче знаний и духовного опыта.

Доникейские отцы Церкви

О практике избрания общиной кандидата неоднократно свидетельствуют святые отцы доникейского периода и периода Вселенских Соборов.

Свщмч. Ипполит Римский (ІІ — ІІІ в.) об избрании епископа народом говорит:

«Во епископа да поставляется избранный всем народом и, когда он будет назван и понравится всем, пусть соберется вместе с пресвитерами и присутствующими епископами в воскресный день.
По согласию всех да возложат руки на него, а пресвитеры пусть стоят в молчании».
О том чине он же говорит при избрании диаконов:

«Когда же посвящают диакона, пусть он избирается, как было сказано выше».
То есть дьякона избирают так же, как и епископов.
Прот. Николай Афанасьев пишет:
«По Ипполиту роль епископов, съехавшихся на поставление нового епископа, сводится к тому, что они являются свидетелями того, что кандидат в епископы действительно получил общее одобрение. Если съехавшиеся на поставление епископы, удостоверившись, что оно совершается с «благоволения» всей местной церкви, приняли это поставление, то это является гарантией того, что и их церкви одобряют его.
Епископы будут свидетелями перед своими церквами, что поставление было совершено согласно воле Божией.
Однако, совершенно естественно, что съехавшиеся епископы принимали участие в священнодействии поставления»^[33].

Св. Киприан, еп. Карфагенский (III в.), который в 248 г. или начале 249 г. был всенародно избран и посвящен в сан епископа города Карфагена, неоднократно свидетельствует об участии народа (общины) в постановлении епископов и прочих клириков:

«Когда епископ поставляется на место умершего и, избранный в мирное время голосом всего народа, во время гонения осеняется Божественною помощью»^[34].

«Итак, народ, повинующийся Божественным заповедям и боящийся Бога, должен отделиться от грешника предстоятеля и не участвовать в жертвоприношении святотатственного священника, тем более что он имеет власть избирать священников достойных и низлагать недостойных.
Мы знаем, что Богом установлено, чтобы священник был избираем в присутствии народа пред глазами всех, и чтобы его достоинство и способность были подтверждаемы общественным судом и свидетельством.
Так, в книге «Чисел» Господь повелевает Моисею: «и возьми Аарона и Елеазара, сына его, и возведи их на гору Ор; и сними с Аарона одежды его, и облеки в них Елеазара, сына его, и пусть Аарон отойдет и умрет там» (Чис. 20, 25-26).

Пред всем сонмом повелевает Господь поставить священника, то есть учит и показывает, что поставление священника не иначе должно быть совершаемо, как с ведома предстоящего народа, чтобы присутствующие могли и открыть преступления злых, и возвестить заслуги добрых, и чтобы таким образом поставление было и справедливо и законно.»^[35]
Священномученик Киприан Карфагенский учит:
«Надобно тщательно сохранять и соблюдать Божественное предание и установление апостольское, которое сохраняется у нас почти во всех областях и по которому, для законного поставления к известному народу епископа, необходимо, чтобы собрались ближайшие епископы в ту паству, и тогда пусть избирается голосованием епископов в присутствии народа, который хорошо знает жизнь каждого в отдельности и наблюдает поступки каждого для того, чтобы кто-нибудь недостойный не поступил на служение алтарю на место священника.
Поэтому необходимо тщательно соблюдать это правило и хранить его»^[36].
Ориген (ІІІ в.) выставлял избрание пастыря народом как гарантию того, что действительно выбирается лучший из лучших.
Об этом он говорит в Гомилии на книгу Левит:

«При поставлении первосвященника (епископа) требуется присутствие народа, чтобы это дело было всем известным, потому что во священники избирается тот, кто имеет преимущество пред всеми, кто всех образованнее, святее и отличается всеми добродетелями.
В этом деле должен участвовать народ, чтобы после не стал кто-либо прекословить, и чтобы не вышло какого- нибудь неудовольствия. Это же предписал при назначении священства и апостол, говоря: надлежит ему также иметь доброе свидетельство от внешних»^[37].
Римский историк Эллий Лампридий (IV в.) говорит, что император Александр Север, желая дать губернаторов своим регионам, брал пример с христиан и иудеев:

«Когда Александр Север (ІІІ в.) желал дать провинциям каких-либо правителей, или предстоятелей, или утвердить прокураторов, то он предлагал имена их, убеждая народ к тому, чтобы знающий о каком-либо преступлении их, доказал его очевидными фактами, то есть поступал так, как поступают иудеи и христиане при назначении своих священников»^[38].
Проф. истории Церкви Джеймс Крейги Робертсон подводя итог этого исторического периода, говорит:

«Даже к концу этого периода мы еще не встречаем ничего похожего на самодержавную власть епископов. Они сами были избираемы духовенством и народом, совещались с пресвитерами в более частных делах, и с обществом верующих в таких вопросах, которые касались всей общины».^[39]

Ключевые тезисы для раскрытия тем:

Гностицизм был главным катализатором, заставившим Церковь формализовать то, что в I веке было интуитивно: понятие «Правила веры» (regula fidei), канон Писания и институт епископата как хранителя единства.
Спор о Пасхе показал, что Церковь осознает себя как единый организм, где локальные традиции должны согласовываться с общецерковным consensus.
Первенство Рима во II веке – это прежде всего первенство авторитета (auctoritas), а не юрисдикционной власти (potestas). Это «старшинство в любви» (по выражению Игнатия Антиохийского).
Богословские формулировки апологетов еще не догматически точны (напр., у Иустина Логос иногда предстает как «второй Бог»), но они — необходимый шаг для перевода библейской веры на язык эллинистической культуры.
Формирование канона — не «навязывание» сверху, а выявление того, какие тексты уже признавались апостольскими и читались в общинах.
Мученичество стало ключевым апологетическим аргументом и главным маркером, отделявшим orthodoxia от ереси (многие гностические учителя не шли на смерть).

План раздела: «III век: Церковь между гонениями и расколами. Укрепление границ»

Введение: III век — период испытания прочности установленных границ. Церковь сталкивается не столько с внешними ересями (гностицизм), сколько с внутренними расколами, вызванными вопросом о грехе и святости. Ответом становится усиление роли епископата, особенно Римского, и развитие учения о таинствах.

[1] Элейн Пейджелс (Elaine Pagels, род. 1943) — это знаменитый американский историк религии, специалист по раннему христианству и гностицизму. Она является одной из самых известных и влиятельных (а также иногда спорных) фигур в современном религиоведении.

[2] Pagels, Elaine. The Gnostic Gospels. New York: Random House, 1979, p. 19.

[3] Колин Гантон (Colin E. Gunton, 1941–2003) — это влиятельный британский теолог, философ и историк догматов, известный своими работами в области систематического богословия, учения о Троице и критики модернизма. Он был одним из ведущих представителей «теологии повествования» и возрождения тринитарного богословия во второй половине XX века.

[4] Gunton, Colin H. G. The Actuality of Atonement: A Study of Metaphor, Rationality and the Christian Tradition. Edinburgh: T&T Clark, 1989, p. 58.

[5] Ириней Лионский. Против ересей. I. 10. 2. М. Изд. «Никея» 2011. С. 311.

[6] Джон Бейр – известный современный католический богослов и священник из США. Он является монахом-францисканцем и принадлежит к Провинции Святого Иоанна Крестителя (США).

[7] Behr, John. Irenaeus of Lyons: Identifying Christianity. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 76.

[8] Алистер Макграт. Профессор Оксфордского университета: Он занимает престижную должность профессора науки и религии в Оксфорде.

Апологет: Макграт — один из главных современных защитников христианской веры, часто вступающий в диалог и дебаты с атеистами (например, его известная полемика с Ричардом Докинзом).

[9] McGrath, A. E. Historical Theology: An Introduction to the History of Christian Thought. 2nd ed. Wiley-Blackwell, 2012. P. 16.

[10] Генри Чедвик (Henry Chadwick, 1920–2008) — это один из самых выдающихся и влиятельных историков ранней Церкви и патрологов XX века. Его по праву считают гигантом в области изучения древнего христианства.

[11] Chadwick, Henry. The Early Church. The Penguin History of the Church, Vol. 1/ Revised Edition. Penguin Books, 1993. P. 19.

[12] «Писания мужей апостольских» в переводе протоиерея Петра Преображенского, СПб.: Издательство Олега Абышко, 2020. Стр. 315.

[13] Игнатий Богоносец. Послание к Филадельфийцам // Писания мужей апостольских: В рус. пер. с примеч. и объясн. прот. П. Преображенского. СПб. : Изд-во Олега Абышко, 2020. С. 330.

[14] Йозеф Лортц (Joseph Lortz, 1887–1975) — это выдающийся немецкий католический историк Церкви, чьи работы оказали революционное влияние на католическую историографию XX века, особенно в понимании Реформации. Он считается одним из предтечей Второго Ватиканского собора.

[15] Лортц Й. История Церкви, рассмотренная в связи с историей идей. Т. 1. М.: Христианская Россия, 1999. С. 52–55.

[16] Ириней Лионский, св. Против ересей. III, 3, 1 // Творения. М.: Паломник, 1997. С. 235.

[17] Там же. С. 296.

[18] Гарнак А. фон. История догматов // в кн.: Раннее христианство. В 2 т. Т. 2. — М.: АСТ, 2001. — С. 222–230.

[19] Генри Беттенсон (Henry Bettenson, 1908–1979) — это известный британский историк, теолог и составитель классических хрестоматий по истории христианства, которые остаются авторитетными источниками уже несколько десятилетий.

[20] Bettenson, H. The Early Christian Fathers. London: Oxford University Press, 1956. P. 63-64.

[21] Правила святых апостолов с толкованиями. М.: Из-е московского общества любителей духовного просвещения. 1876. С. 13.

[22] Цит. по Bickell J.W. Geschichte des Kirchenrechts. I Band. Marburg: Verleger «G. F. Heyer». Giessen, 1843. S.121.

[23] Иероним Стридонский. Творения в 2 томах. М. 2016. год. Изд. «Странник», Т. 1. С. 411.

[24] Проф. Попов К. Д. Учение 12 апостолов, Киев. Тип. Г. Т. Корчак- Новицкого. 1884. С. 39.

[25] Постановления апостольские. И.Н.-Казань: Губернская тип. 1864. С.254.

[26] Прокошев П. А., проф. Дидаскалия. Томск, Тип, сибирск. Товарищества печатного дела. 1913. С. 167.

[27] Игнатий Антиохийский, свт. Т. 2. Писание Мужей апостольских. М.: Тип. М. Каткова и К. 1880. C. 423.

[28] Цит. по «Памятники древней христианской письменности в русском переводе. Писания мужей апостольских. Приложение к «Православному обозрению». М. Тип. М. Каткова. 1860. Т. 2. С. 145.

[29] «Писания мужей апостольских». М.: Изд. Сретенского монастыря, 2008. Стр. 42.

[30] «Епископа да поставляют два или три епископа». 1 АП,

«Пресвитера и диакона и прочих причетников да поставляет един епископ». 2 АП

[31] «Писания мужей апостольских». М.: Изд. Сретенского монастыря, 2008. Стр. 142-143.

[32] «Творения св. Иринея Лионского». СПб., 1900. Кн. III, гл. 3, стр. 223-224

[33] Прот. Николай Афанасьев. Экклезиология вступления в клир. Киев: Товарищество «Задруга». 1997. С. 17.

[34] Киприан Карфагенский, сщмч. Творения. Ч.1. Письма. Из-е второе. Киев: Тип. Корчак- Новицкого. 1891. Ч.1. С.255-256.

[35] Свящ. Киприан Карфагенский. Творения , Ч. 1: Письма. Киев, Тип. Корчак — Новицкого. 1891. Ч. 1. С. 316-317.

[36] Киприан Карфагенский, сщмч. Творения. Ч.1. Письма. Из-е второе. Киев: Тип. Корчак Новицкого, 1891. Ч.1. С.316-317.

[37] Origène. Homélies sur le lévitique. T.I: (Homélies I-VII). Texte latin introduction, traduction et notes par Marcel Bobbet, s.j. Ouvrage publié avec le concours du Centre Nalional des Lettres. Paris: les éditions du cerf, 29, bd de latour-maubourg. 1981. Τ.Ι. P.279.

[38] Lampridius A in Alexandro Seraro Capite 45//Historia Augusta. London: Harvard University Praes 1993 Vol. 11. P.270.

[39] Робертсон Д. К., проф. История христианской церкви от апостольского века до наших дней от апостольского века до наших дней. В 2 томах. СПб, Изд. книгопродавца И.Л. Тузова 1890. С. 147.

III век

Империя практически развалилась под одновременным натиском внешних врагов и внутренней анархии. Прекратилась династия Северов, и за 50 лет на троне сменилось более 20 императоров, большинство из которых погибли насильственной смертью. Границы перестали быть непроницаемым барьером.

1. Британия

Британия, как и Галлия, страдала от морских набегов. Из-за кризиса в метрополии местные военачальники стали действовать самостоятельно.

Народы:

Пикты (с севера, из Каледонии), скотты (из Ирландии), саксы (германские пираты с континента).

Ключевые события и сражения:

Не столько крупные сражения, сколько постоянные разорительные набеги. Для защиты от саксов по побережью начали строить систему фортов, известную как «Саксонский Берег» (Litus Saxonicum).
В 286 году военачальник Караузий объявил себя императором Британии и Северной Галлии, создав сепаратистское государство, которое просуществовало почти 10 лет. Это показывает ослабление центральной власти.

Итог:

Граница по Адрианову валу периодически прорывалась. Римский контроль ослаб, но остров оставался частью империи благодаря усилиям местных командующих.

2. Территория за Дунаем (Германские земли)

Это был один из самых опасных фронтов. Массовые союзы германских племен впервые начали прорывать границу не для набега, а для переселения.
·

Народы:

Алеманны (новый мощный союз племен), франки, готы (они разделились на вестготов и остготов), маркоманы, квады.

Ключевые сражения:

Битва при Абритте (251 г.): Император Деций Траян потерпел сокрушительное поражение от готов. Сам император погиб, а его армия была уничтожена. Это был шок для Рима. Победа: Готы.
Нашествие алеманнов и франков (250-270-е гг.): Племена хлынули в Галлию, Испанию и даже достигли Италии.
Битва при Нише (268 г.): Император Галлиен разгромил огромную армию готов. Эта победа была критически важной для выживания империи. Победа: Рим.

Правление императора Аврелиана (270-275): Он нанес ряд тяжелых поражений алеманнам и готам, за что получил титул «Реставратор Империи» и вынудил варваров заключить мир.

Итог: Рим утратил контроль над «Декуматскими полями» (область между Рейном и Дунаем). Граница временами рушилась, но к концу века была восстановлена ценкой огромных усилий.

3. Территория Северной Африки

По сравнению с другими регионами, Африка оставалась относительно спокойной и процветающей, но и здесь не обошлось без проблем.
Главной угрозой была не внешняя, а внутренняя: провинция Африка стала ареной борьбы между узурпаторами и центральной властью.

Регион сохранил значение как житница Империи, но его благополучие пошатнулось из-за общеимперского кризиса.

4. Малая Азия и Месопотамия (и Персия)

Самая драматичная перемена произошла здесь. На смену Парфянской империи пришла гораздо более агрессивная и централизованная Сасанидская Персия. Началось вековое противостояние Рима и Сасанидов.

Ключевые сражения:

Битва при Эдессе (260 г.): Катастрофа для Рима. Император Валериан был разбит персидским шахиншахом Шапуром I и попал в плен, где и умер. Это был беспрецедентный удар по престижу Империи. Победа: Решительная победа Персии. Шапур I увековечил эту победу на скальных рельефах в Накш-е Рустаме.

В ответ на этот крах на востоке возникли сепаратистские государства: Пальмирское царство под властью царицы Зенобии и Галльская империя на западе. Империя распалась на три части.
Император Аврелиан к 273 году сумел разгромить Пальмиру и вернуть восточные провинции под свой контроль.

Сасаниды:

Сасаниды проводили крайне агрессивную и идеологически обоснованную политику. Они считали себя наследниками Ахеменидов и стремились вернуть все земли древней Персидской империи, что вело к постоянным войнам с Римом. Их армия была мощной и включала в себя тяжелую конницу (катафракты), лучников и осадные машины.

Культурные и технологические достижения III века

На фоне политического и военного хаоса культура и технологии претерпели значительные изменения.

Архитектура:

Начало строительства масштабных крепостных стен вокруг римских городов. Самый знаменитый пример — Стена Аврелиана в Риме (271-275 гг.), что ярко свидетельствует о внешней угрозе.
Архитектура становится более массивной и менее утонченной, что предвещает стиль Поздней Античности.Философия и Религия:

Распространение неоплатонизма (основатель — Плотин), который пытался синтезировать учение Платона с мистическими восточными культами.

Бурный рост христианства. Несмотря на гонения (например, при императоре Деции и Валериане), христианская церковь укрепляла свою структуру и привлекала все больше последователей.

Государство и Право

Эдикт Каракаллы (212 г.), который даровал римское гражданство всем свободным жителям империи. Это был важный шаг к стиранию различий между римлянами и провинциалами.
Развитие римской юриспруденции, деятельность известных юристов (Ульпиан, Папиниан).

Экономика:

Гиперинфляция из-за порчи монеты (снижение содержания серебра в монетах). Это привело к частичному возврату к натуральному хозяйству.

В мире:

В Китае — эпоха Троецарствия.
Начало классической эры цивилизации майя в Мезоамерике.

Общий итог по границам III века:

III век стал переломным. Империя пережила жесточайшее испытание, который показал слабость старой системы принципата. Главными врагами стали:

1. Мощные племенные союзы германцев (алеманны, франки, готы) на Рейне и Дунае.
2. Централизованная Сасанидская Персия на Востоке.

Империя устояла лишь благодаря усилиям таких «императоров-солдат», как Аврелиан и Проб, которые ценой невероятных усилий склеили ее осколки обратно. Этот кризис напрямую подготовил почву для реформ Диоклетиана и установления системы Тетрархии в конце века, которая ознаменовала начало эпохи Поздней Римской империи.

Глава 3.1: Раскол Новациана: Проблема «падших» и границы святости

Раскол Новациана (середина III века) стал первым крупным внутрицерковным расколом, вызванным не доктринальными, а дисциплинарно-экклезиологическими разногласиями. Вопрос о том, как поступить с массой отступников, поставил под сомнение саму природу Церкви: является ли она обществом святых или же странствующим в мире, но кающимся и исцеляющим грешников народом Божьим.

3.1.1. Исторический контекст: Гонения Деция и массовое отступничество

В 250 году император Деций издал эдикт, обязавший всех граждан империи публично принести жертву римским богам и получить специальный сертификат (libellus). Это была первая общеимперская и систематическая попытка уничтожить христианство. Результатом стал не всплеск мученичеств, а массовое отступничество. Тысячи христиан, включая многих клириков, подчинились указу. Они стали известны как lapsi («падшие»).

Цитата историка: У. Х. К. Френд (W. H. C. Frend)
«Гонение Деция было шоком для Церкви, которая за decades относительного мира расслабилась и выросла количественно. Масштабы отступничества показали, как тонок был слой подлинной веры под поверхностью. Вопрос о том, что делать с этими «падшими», когда гонение стихло, расколол церковные общины по всей империи. Это был кризис идентичности».

Комментарий: Френд подчеркивает, что шок был не только от самого гонения, но и от массового морального падения, которое оно выявило. Церковь столкнулась с проблемой, к которой не была готова.

3.1.2. Две экклезиологические модели

После окончания гонений «падшие» хлынули обратно в общины, прося прощения и принятия. Это вызвало ожесточенные споры и выявило две радикально разные модели понимания Церкви.

Строгая модель (Новациан): Церковь как общество святых

Новациан, римский пресвитер и блестящий богослов, возглавил «партию строгости». Его позиция основывалась на учении о Церкви как о communio sanctorum (общении святых).

Аргументация: Церковь — это чистое Тело Христово. Тяжкие грехи, особенно идолопоклонство (отречение от Христа), убийство и прелюбодеяние, оскверняют это Тело и разрывают communion с Богом. Поскольку крещение прощает лишь прошлые грехи, а для послекрещальных тяжких грехов, по мнению новациан, не было установленного Богом средства прощения, Церковь не имеет права прощать их. Их прощение — прерогатива Бога на Страшном суде.
Роль Церкви: Быть хранителем святости, «малым стадом», сохраняющим верность даже ценой малочисленности.

Цитата: Новациан (сохранившаяся в трудах его оппонентов)
«Неужели Христос будет ходатайствовать за отступников перед Отцом, когда они отрекались от Него перед людьми?.. Церковь может прощать грехи, но лишь грехи, направленные против нее самой. Грех против Бога (как идолопоклонство) может простить только Бог».

Socrates Scholasticus. Historia Ecclesiastica. Hrsg. von G.C. Hansen. GCS, N.F. Bd. 1. Berlin, 1995. Paragraph 28, P. 94.

Комментарий: Новациан проводил жесткое различие между грехами против общины и грехами против Бога, отрицая власть Церкви прощать последние.

Милосердная модель (Папа Корнилий, св. Киприан Карфагенский): Церковь как врачующая община

Противоположную позицию занимали законно избранный папа Корнилий и, после некоторых колебаний, Киприан Карфагенский. Их экклезиология была более гибкой и пастырской.

Аргументация: Церковь обладает властью «вязать и решить» (Мф. 18:18), данной ей Христом. Эта власть распространяется на все грехи без исключения. Церковь — не клуб святых, а лазарет для грешников. Ее задача — исцелять и спасать, а не отсекать. Киприан, однако, настаивал, что примирение должно происходить через публичное покаяние и лишь по решению епископа, особенно в случае «падших».
Ключевой принцип: Extra ecclesiam nulla salus («Вне Церкви нет спасения»). Но из этого следовало, что если «падшие» не могут быть приняты обратно, то для них вообще нет надежды на спасение, что противоречило милосердию Божьему.

Цитата историка: Дж. Н. Д. Келли (J.N.D. Kelly)
«Киприан, хотя и был сторонником строгой дисциплины, понимал, что ригоризм Новациана ведет в тупик. Он нашел компромисс: Церковь имеет власть прощать, но должна делать это orderly, через установленное епископом покаяние. Это укрепляло authority епископата как единственного канала благодати и видимого средства примирения. Раскол был для него не только вопросом дисциплины, но и мятежом против законной епископской власти».

J.N.D. Kelly. Книга: Early Christian Doctrine, Harper Collins, 1978. «The Doctrine of the Church and the Sacraments». P. 202-205.

Комментарий: Келли показывает, что для Киприана вопрос был не только о прощении, но и о единстве Церкви под началом епископов.

Цитата: Св. Киприан Карфагенский, «О единстве Церкви»
«Не может иметь Бога Отцом тот, кто не имеет Церковь Матерью… He успокаивается гнев Божий иначе, как через удовлетворение, приносимое с покорностью и заслуживающее прощение по ходатайству епископов».

Cyprian of Carthage. De Ecclesiae Catholicae Unitate. In S. Thasci Caecili Cypriani Opera Omnia, edited by Wilhelm von Hartel. Corpus Scriptorum Ecclesiasticorum Latinorum (CSEL), Vol. 3, Pt. 1. Vienna: 1868, p. 214. (Chapter 6).

Комментарий: Киприан связывал спасение с пребыванием в лоне видимой Церкви, возглавляемой епископами, которые имеют право ходатайствовать за кающихся.

3.1.3. Раскол и его последствия

В 251 году, после смерти папы Фабиана, римская община избрала новым епископом Корнилия, который склонялся к возможности примирения «падших» после должного покаяния. Новациан и его сторонники, считавшие это предательством, собрали свой собор и провозгласили епископом Рима самого Новациана. Это был первый в истории случай появления «антипапы».

Новацианская церковь: Новациане создали свою собственную церковную структуру, которую они считали единственно чистой и истинной. Они заново крестили всех, кто переходил к ним из кафолической Церкви, так как считали, что та, приняв «падших», утратила Святого Духа и благодать таинств.
Осуждение: Собор под руководством Корнилия и при активном участии Киприана осудил учение Новациана и отлучил его и его последователей. Новацианская церковь просуществовала несколько столетий, распространившись по империи как альтернативная, «чистая» община.

Цитата историка: Генри Чедвик (Henry Chadwick)
«Раскол Новациана был трагическим парадоксом. Стремясь сохранить святость Церкви, новациане разрушили ее единство. Их движение стало living укором для большой Церкви, постоянным напоминанием о компромиссе с миром. Однако соборное решение в пользу милосердия и власти ключей в конечном счете утвердило более гибкую и устойчивую экклезиологию: Церковь должна быть святой, но ее святость — в ее кающейся, а не в безупречной природе».

Henry Chadwick. The Early Church. Penguin Books, 1993. (Chapter 8: «Trinitarian Controversy and the Arian Crisis»). P. 114-120

Комментарий: Чедвик brilliantly определяет экклезиологическую суть конфликта: новациане видели святость в чистоте, а кафолическая Церковь — в милосердии и единстве, основанном на вере и покаянии.

Итог: Раскол Новациана заложил фундамент для развития учения о таинстве Покаяния и окончательно утвердил авторитет епископата как единственного законного арбитра в вопросах дисциплины и примирения. Он показал, что вопрос о границах Церкви и ее святости является центральным для ее самоидентификации.

Глава 3.2: Экклезиология св. Киприана Карфагенского: Единство вокруг епископа

Св. Киприан Карфагенский (ум. 258 г.) является центральной фигурой в развитии западной экклезиологии. Его учение о Церкви, сформулированное в огне гонений и расколов (новацианского и спора о перекрещивании), представляет собой целостную систему, где единство является не просто признаком, а самой сущностью Церкви, гарантированным и воплощенным в единстве епископата.

3.2.1. «О единстве Кафолической Церкви»: Метафизика единства

В своем главном трактате «О единстве Кафолической Церкви» (De ecclesiae catholicae unitate), написанном как ответ новацианам, Киприан излагает онтологическое основание единства Церкви.

Церковь едина, как един Бог: Единство Церкви для Киприана не административное, а сакральное. Оно отражает единство Бога-Троицы. Расколы поэтому являются не просто нарушением дисциплины, а богохульством, искажением самой божественной природы Церкви.
«Вне Церкви нет спасения» (Salus extra ecclesiam non est): Это самый известный тезис Киприана. Он означает, что спасение возможно только внутри видимой, исторической и институциональной Церкви, которая одна является Невестой Христовой и Ковчегом спасения. Отделившийся от нее лишается благодати Святого Духа.

Цитата: Св. Киприан Карфагенский, «О единстве Кафолической Церкви»
«Не может иметь Бога Отцом тот, кто не имеет Церковь Матерью. Если мог спастись кто-либо вне ковчега Ноева, то может спастись и вне Церкви… Кто не пребывает в единстве Церкви, тот не пребывает в любви Христовой. Не может быть мучеником тот, кто не пребывает в Церкви; не достигнет Царства Небесного тот, кто оставляет ту, которая будет царствовать».

Комментарий: Киприан использует мощные библейские образы (материнство, Ноев ковчег), чтобы подчеркнуть онтологическую, а не просто моральную необходимость единства.

Цитата историка: Дж. Н. Д. Келли (J.N.D. Kelly)
«Для Киприана единство Церкви было не абстрактным идеалом, а конкретной, видимой реальностью. Оно было воплощено в кафолической (вселенской) общине, объединенной вокруг своих законных епископов. Его жесткая формула «вне Церкви нет спасения» была направлена прежде всего против раскольников, которых он считал духовными самоубийцами, добровольно покинувшими единственный ковчег спасения».

Комментарий: Келли подчеркивает, что учение Киприана было полемическим оружием против раскола, а не против добросовестных язычников.

3.2.2. Роль епископата: Гарантия единства

Киприан разработал классическую экклезиологию монархического епископата как видимой скрепы церковного единства.

Епископат един и неразделен: Все епископы вместе образуют единую коллегию, наделенную всей полнотой власти. Эта полнота (plenitudo potestatis) присутствует в каждом епископе в его епархии.
Епископ в общине: Каждый епископ является полноправным преемником апостолов в своей церкви. Он — источник единства для своей паствы, судья, учитель и единственный совершитель таинств (через делегирование пресвитерам). Без епископа нет Церкви.
Соборность: Хотя каждый епископ самостоятелен, он должен действовать в согласии (concordia) с коллегией епископов, что выражается в практике соборов.

Цитата: Св. Киприан Карфагенский, из писем
«Церковь составляет народ, соединенный с священником и паства, объединенная с своим предстоятелем. Отсюда ты должен знать, что епископ в Церкви и Церковь в епископе, и кто не с епископом, тот и не в Церкви».

Комментарий: Это квинтэссенция экклезиологии Киприана: мистическое единство общины и ее епископа.

Цитата историка: Пьер Батиффоль (Pierre Batiffol)
«Киприан — теоретик епископальной конституции Церкви. Он видит в епископе не делегата общины, а представителя Бога и носителя апостольского преемства. Единство епископата является для него гарантией единства Церкви: поскольку епископы пребывают в общении друг с другом, пребывает в единстве и вся Церковь. Раскол есть разрыв этого общения».

Комментарий: Батиффоль акцентирует роль епископата как институционального и сакрального механизма, обеспечивающего единство.

3.2.3. Значение Римской кафедры: Между авторитетом и автономией

Позиция Киприана по отношению к Римской церкви является тонкой и часто становится предметом споров между католическими и православными историками.

Признание особого авторитета: Киприан, как и все его современники, признавал Римскую церковь как «главную кафедру» (cathedra Petri), основанную апостолами Петром и Павлом. Он видел в ней источник и центр единства епископата, «корень и матка Кафолической Церкви». В споре с новацианами он апеллировал к Риму для подтверждения своей правоты.
Отстаивание независимости: Однако этот авторитет для Киприана не означал юрисдикционной власти Рима над другими епископами. Каждый епископ в своей епархии столь же суверенен, как и епископ Римский. Это ярко проявилось в споре о перекрещивании еретиков (255-257 гг.).
- Позиция Киприана: Любой, крещенный вне Церкви (раскольниками или еретиками), не имеет истинного крещения, так как вне Церкви нет благодати. Поэтому при присоединении к Церкви их необходимо крестить заново.
- Позиция папы Стефана I: Римская практика признавала такое крещение действительным и требовала лишь возложения рук для примирения.
- Конфликт: Стефан потребовал от африканцев прекратить свою практику. Киприан же собрал собор африканских епископов, который отверг притязания Рима на власть приказывать, подтвердив право каждой поместной церкви следовать своим традициям.

Цитата историка: Йоханнес Квастен (Johannes Quasten)
«Киприан видел в римском епископе primus inter pares — первого среди равных, чей авторитет проистекает из апостольского происхождения его кафедры. Однако этот авторитет был для него моральным, а не юридическим. Когда папа Стефан попытался навязать свою волю Африке, Киприан отстаивал автономию поместных церквей и collegial authority епископов, собранных на соборе».

Комментарий: Квастен четко определяет позицию Киприана: глубокое уважение к Риму как к символическому центру единства, но неприятие его юрисдикционного примата.

Цитата: Св. Киприан Карфагенский (о Риме в споре с новацианами)
«К этому источнику единства [Риму] надлежало прийти, дабы показать, что епископы Божии по всему миру пребывают в единстве и что раскольники не имеют общения с нами ни в чем».

Комментарий: Здесь видно, что Рим для Киприана — это видимый знак и инструмент единства, а не верховный судья.

Итог: Экклезиология св. Киприана Карфагенского представляет собой синтез мистического понимания Церкви как единого Тела Христова и жесткой институциональной структуры, где гарантом этого единства является монархический епископат, пребывающий в соборном согласии. Его учение заложило фундамент для всей последующей западной экклезиологии, оставив при этом открытым вопрос о природе primacy Римского епископа, который будет решаться веками.

Глава 3.3: Догматическое развитие: Терминологическая кристаллизация

III век стал временем интенсивного богословского поиска и своеобразной «кристаллизации» христианской мысли. После апологетов, которые лишь наметили основные направления защиты веры, перед Церковью встала новая задача: выработать точный, однозначный и философчески выверенный язык для выражения догматов. Это был процесс болезненный, проходивший в борьбе мнений, но именно он заложил фундамент для последующих Вселенских Соборов. Ключевую роль в нем сыграли несколько ярких личностей и споров.

Продолжение борьбы за точные богословские формулировки

Если II век был веком апологетов, защищавших христианство от внешних нападок, то III век становится веком «богословских инженеров», работавших внутри Церкви. Их целью было создание прочного концептуального каркаса для учения о Боге, Христе и Церкви. Эта работа велась с помощью инструментов античной философии, что было одновременно и необходимо, и опасно: философские термины («сущность», «ипостась», «лицо») нужно было наполнить новым, библейским содержанием, избежав искушения подчинить Откровение человеческой мудрости.

3.3.1. Тертуллиан: Гениальный апологет и основатель западной богословской терминологии

Квинт Септимий Флорент Тертуллиан (ок. 155 – ок. 240) из Карфагена – фигура колоссального масштаба и трагического противоречия. Юрист по образованию, он обладал острым, полемическим умом и несравненным литературным талантом.

Вклад в терминологию: Именно Тертуллиану западное богословие обязано своей основной терминологической триадой:
- «Trinitas» (Троица) – для обозначения единства Бога в трех Лицах.
- «Persona» (Лицо) – для различения Отца, Сына и Святого Духа.
- «Substantia» (Сущность) – для выражения их абсолютного единства и божественной природы.
  Его формулировка «одна сущность и три Лица» (una substantia, tres personae) стала классической для латинского Запада и заложила основу для Никейского и последующих соборов.
Ригоризм и монтанизм: Тертуллиан страстно желал видеть Церковь общиной святых, чистой и непорочной. Его строгое, аскетическое мировоззрение со временем пришло в противоречие с реальной практикой Церкви, которая, расширяясь, становилась более «компромиссной». Разочаровавшись, он примкнул к движению монтанизма – ригористической секте, проповедовавшей строжайший аскетизм и ожидание скорого конца света. Этот переход стал красноречивым предупреждением для Церкви: ригоризм, доведенный до крайности, ведет к расколу и отрицанию самой идеи вселенской спасающей благодати, действующей и в немощных человеческих институтах.

«Пусть покажут начала своих церквей, и объявят род своих епископов, который бы продолжался с таким преемством, чтобы первый их епископ имел своим виновником или предшественником кого либо из апостолов, или мужей апостольских, долго обращавшихся с апостолами. Ибо церкви апостольские ведут свои списки (епископов) именно так: смирнская, например, представляет Поликарпа, поставленного Иоанном, римская — Климента, рукоположенного Петром; равно и прочие церкви указывают тех мужей, которых как возведенных на епископство от самих апостолов, имели они у себя отраслями апостольского семени».^[1] (Тертуллиан)

В этом тексте мы наблюдаем логику, похожую на логику свят. Иринея Лионского. Здесь опять речь не идёт о передаче благодати, а о передачи истинного учения и опыта духовной жизни.

3.3.2. Ориген: Грандиозная попытка систематизации знания

Ориген (ок. 185 – ок. 254) из Александрии был, пожалуй, самым гениальным и плодовитым умом раннего христианства. Его целью было создание всеобъемлющей системы христианского знания, синтеза библейского откровения и эллинистической философии.

Аллегорический метод: Ориген развил учение о трёх смыслах Писания: телесном (буквальном), душевном (нравственном) и духовном (аллегорическом, таинственном). Этот метод позволял находить в Ветхом Завете указания на Христа и оспаривать претензии иудеев и язычников на буквальное понимание текстов.
Субординационизм и наследие: Стремясь логически объяснить отношения между Отцом и Сыном, Ориген, опираясь на неоплатонизм, разработал учение о субординационизме. В его системе Сын-Логос, хотя и предвечно рожденный Отцом, занимал подчиненное положение, являясь как бы «вторым Богом». Подобные идеи, хотя и вытекали из благих намерений защитить единство и главенство Отца, впоследствии стали богословской основой для арианства. Наследие Оригена оказалось глубоко двойственным: его экзегетические методы, апологетика и стремление к системности обогатили православное богословие, но его спекулятивные метафизические идеи были позже осуждены на V Вселенском соборе (553 г.). Он стал источником вдохновения как для Отцов Церкви, так и для еретиков.

3.3.3. Спор о перекрещивании: Таинства вне Церкви

В середине III века разгорелся острый спор, который, казалось, касался дисциплинарного вопроса, но на деле затрагивал самую природу Церкви и ее таинств.

Суть спора: Имеют ли силу таинства (в частности, крещение), совершенные outside canonical Church – у раскольников (новациан, отрицавших возможность прощения тяжких грехов после крещения) или еретиков?
Позиции сторон:
- Африканская практика (св. Киприан Карфагенский): «Вне Церкви нет спаcения, а значит, нет и благодати». Таинства, совершенные у раскольников и еретиков, недействительны. Присоединяющихся к истинной Церкви необходимо крестить заново. Церковь для Киприана – это видимое, строго ограниченное сообщество, хранящее истинную веру и законную иерархию.
- Римская практика (папа Стефан I): «Благодать действует и вне видимых границ Церкви». Если крещение было совершено правильно, с использованием правильной формулы («во имя Отца и Сына и Святого Духа»), то оно действительно, даже если совершено еретиком. Присоединяющихся нужно лишь через возложение рук принимать в общение. Это утверждало объективную силу таинства (ex opera operato – в силу свершенного действия), а не субъективную святость его совершителя.
Историческое значение: Хотя в短期ной перспективе позиция Киприана пользовалась большей поддержкой, в долгосрочной возобладала римская точка зрения. Она стала краеугольным камнем экклезиологии (учения о Церкви), позволившим в будущем говорить о «братьях-разделенных», имеющих действительные таинства, и заложила основу для более широкого и таинственного понимания границ Церкви. Этот спор также укрепил авторитет Римской кафедры как хранителя апостольского предания.

Заключение:

Таким образом, III век был периодом напряженной интеллектуальной работы, где гениальные озарения соседствовали с опасными заблуждениями. Борьба за терминологическую точность, ведшаяся Тертуллианом и Оригеном, и дисциплинарные споры, подобные конфликту о перекрещивании, были необходимыми этапами на пути к выработке того четкого и ясного вероучения, которое будет утверждено на Никейском соборе.

Глава 3.4: Институциональное укрепление: Иерархия и выборность

III век стал периодом не только богословского, но и организационного оформления Церкви. Чтобы выжить под гнетом гонений, сохранить единство веры и дисциплины, управлять растущей паствой и собственностью, христианским общинам было необходимо выработать четкие и универсальные структуры власти. Этот процесс шел по двум основным направлениям: утверждение единообразия в иерархии и выработка процедуры избрания духовных лидеров.

Окончательное оформление церковных структур

К III веку стихийные структуры с пророками и учителями уходят в прошлое. На смену приходит монархический епискпат — система, где во главе каждой местной общины (поместной церкви) стоит один епископ, наделенный всей полнотой сакральной и административной власти. Эта структура, оформившаяся еще в конце I – начале II века (о чем свидетельствуют послания Игнатия Антиохийского), к III веку становится повсеместной и неоспоримой нормой.

3.4.1. Утверждение трехступенчатой иерархии

К III веку сложилась классическая трехступенчатая структура церковного служения (иерархия), которая существует и поныне в исторических церквях.

Епископ (греч. ἐπίσκοπος — надзиратель)
- Статус: Епископ рассматривался как прямой преемник апостолов, хранитель апостольского предания и единственный полноправный глава местной церкви (например, Александрийской, Антиохийской, Римской, Карфагенской).
- Полномочия:
  - Сакральные: Только он был полноправным совершителем таинств, прежде всего Евхаристии и Рукоположения (ординации). Пресвитеры могли совершать Евхаристию только с его благословения и как бы делегируя его власть.
  - Учительные: Епископ был главным проповедником и толкователем Писания, защитником правой веры от ересей.
  - Административные и судебные: Он управлял имуществом общины, распределял средства среди нуждающихся (благотворительность была важнейшей функцией церкви), имел право принимать в общение кающихся грешников и отлучать от него.
Пресвитер (греч. πρεσβύτερος — старейшина)
- Статус: Помощники и советники епископа, образующие вместе с ним его совет — пресвитериум.
- Полномочия: Руководили богослужением в городских районах или деревнях, где не мог присутствовать епископ, проповедовали, совершали таинства (кроме рукоположения) по поручению епископа. Их власть была производной от епископской.
Диакон (греч. διάκονος — служитель)
- Статус: Не имели сакральной власти, но были непосредственными исполнителями распоряжений епископа.
- Полномочия: Помогали во время богослужения (принимали дары для Евхаристии, причащали народ), занимались практической благотворительностью, раздачей милостыни, заботой о больных и вдовах. Часто выступали как посредники между епископом и паствой.

Эта система обеспечивала единство, порядок и преемственность, становясь видимым каркасом Вселенской Церкви.

3.4.2. Практика выборов духовенства: Между народным согласием и епископским авторитетом

Процедура избрания новых епископов в III веке была живой и демократичной, но в то же время отражала растущую централизацию и стремление к единству между поместными церквями.

Классическая формула, описанная святым Киприаном Карфагенским, звучала так: «Епископ поставляется на основании суда всей Церкви».

Это означало, что избрание епископа было коллегиальным актом, в котором участвовали три стороны:

Народ (паства): Миряне и клир той общины, для которой избирался епископ, имели право предлагать и одобрять кандидатуру. Они свидетельствовали о его faith (вере) и morals (нравственности). Их согласие («аккламация») считалось необходимым условием. Это была гарантия того, что епископ будет признан и любим своей паствой. Киприан писал: «Народ имеет власть избирать достойных священников и отвергать недостойных».
Собор епископов провинции: Решающее слово в утверждении кандидата принадлежало соседним епископам, прежде всего епископу митрополии (главного города провинции). Они совершали саму хиротонию (рукоположение), тем самым подтверждая:
- Православность веры кандидата, его соответствие апостольскому преданию.
- Каноничность процедуры его избрания.
- Единство с Вселенской Церковью. Рукоположение, совершенное одним епископом без свидетелей, уже считалось недействительным.

Эволюция и противоречия:
Изначально воля народа была ведущей. Однако в течение III века, особенно под влиянием борьбы с расколами (новацианство, донатизм), роль соседних епископов усиливалась. Они выступали гарантами легитимности и правоверия. Возникала напряженность: что важнее — народное волеизъявление или епископский надзор? Теоретически они должны были быть в гармонии. На практике же конфликты случались.

Например, в Риме в середине III века разгорелся жестокий спор вокруг избрания епископов Корнелия и Новатиана, где разные партии внутри клира и народа выдвинули своих кандидатов. Разрешить ситуацию пришлось с помощью собора епископов.

Итог:
К концу III века сформировалась устойчивая модель: кандидата в епископы предлагала и одобряла местная община, но окончательное утверждение и рукоположение совершалось собором епископов провинции. Этот баланс между соборностью (выражением воли общины) и апостольской преемственностью (гарантированной епископатом) стал краеугольным камнем церковного устройства, которое окончательно оформится в эпоху Вселенских соборов.

Глава 3.5: Формирование канона и литургической жизни

III век стал решающим периодом для самоидентификации Церкви не только в доктринальной и организационной, но и в книжной и богослужебной сферах. Перед лицом внешних гонений и внутренних расколов было необходимо точно определить, какие тексты являются авторитетным Словом Божьим, а также унифицировать и возвысить практику общественного богослужения.

Окончательное определение круга священных текстов и богослужения

Процесс формирования канона (греч. kanōn — правило, норма) Священного Писания и литургии (греч. leitourgia — общее дело) был взаимосвязан. Именно в литургическом собрании тексты читались, толковались и тем самым подтверждали свой авторитет. И наоборот — сложение канона придавало богослужению твердое смысловое ядро.

3.5.1. Канон Нового Завета: Путь к единому списку

К III веку у Церкви не было единого, утвержденного списка книг Нового Завета. Разные регионы использовали slightly разные собрания текстов. Процесс признания был длительным и основывался на нескольких критериях:

Апостольское происхождение: Автором или вдохновителем текста считался апостол или его непосредственный ученик.
Православное учение: Текст должен был соответствовать «правилу веры» (regula fidei), то есть учению, передаваемому крупнейшими церковными центрами.
Литургическое употребление: Книга должна была постоянно читаться на богослужениях по всей Церкви.
Список Муратория (ок. 170 г.): Этот обнаруженный в XVIII веке документ является древнейшим известным перечнем книг Нового Завета, принятых на Западе (предположительно, в Риме). Он включает:
- Четыре Евангелия (признание именно их четверки, а не одного или больше, было ключевым достижением II века).
- Деяния Апостолов.
- 13 Посланий апостола Павла (включая Послание к Евреям, которое на Западе тогда приписывали Павлу).
- Послание Иуды, 1-е и 2-е Послание Иоанна.
- Апокалипсис (Откровение) Иоанна.
- Примечательно, что он отвергает «Пастыря» Гермы (популярная в древности книга, но не апостольская) и послания, вышедшие из кругов гностиков.

Список Муратория показывает, что западная каноническая традиция к концу II века была уже очень близка к современной.

Восточная традиция (Александрия и Малая Азия): На Востоке процесс занял больше времени. Споры велись вокруг нескольких книг:
- Апокалипсис Иоанна: Его символический и сложный язык вызывал недоверие у некоторых богословов (например, Дионисия Александрийского).
- Послание к Евреям: Его анонимность (в греческих рукописях оно не имело имени Павла) и спорное учение о невозможности второго покаяния для отпадших (Евр. 6:4-6) заставляло многих сомневаться в его каноничности.
- Соборные послания (Иакова, 2-е Петра, 3-е Иоанна) также признавались не сразу и не повсеместно.

Таким образом, к концу III века ядро канона (Четвероевангелие, Деяния, Послания Павла, 1-е Петра, 1-е Иоанна) было общепризнанным, но периферия еще уточнялась. Окончательное универсальное утверждение канона произойдет позже, в IV веке.

3.5.2. Развитие литургии: От импровизации к фиксированному чину

Если в апостольские времена литургия во многом была импровизационной (хотя и по определенной схеме), то к III веку начинается процесс ее фиксации. Это было вызвано необходимостью сохранения чистоты веры, обучения клириков и единства практики в разных общинах.

Ключевым памятником этого процесса является «Апостольское предание» (Traditio Apostolica), приписываемое Ипполиту Римскому (ок. 170 – ок. 235). Этот текст — бесценная window into the early Church, подробно описывающая литургическую жизнь Рима начала III века.

Фиксация молитв: «Апостольское предание» содержит полные тексты главных молитв Евхаристии, в том числе первую дошедшую до нас завершенную анафору (евхаристическую молитву). Это уже не импровизация, а твердый текст, который должен заучиваться наизусть.
Чины рукоположения: В трактате подробно описаны молитвы и обряды поставления в епископы, пресвитеры и диаконы. Это свидетельствует об уже сложившейся и унифицированной практике, подчеркивающей апостольскую преемственность.
Усиление сакрального характера: Богослужение все более осознается как священнодействие, отделяющее верных от внешнего мира. Это видно по:
- Четкому порядку: Описываются правила для оглашенных (катехуменов), их участие в первой части службы и обязанность покинуть собрание перед самой Евхаристией, которая была тайной для непосвященных (disciplina arcani).
- Кодификации обрядов: Фиксируются чины крещения, совершаемого епископом, и причащения, практика принесения даров (хлеба и вина) верными.
- Развитию церковного года: Упоминаются праздники Пасхи и Пятидесятницы, начинается формирование пасхального и предпасхального (постного) цикла.

Итог:

К концу III века Церковь подошла с практически сложившимся (хотя и не везде идентичным) каноном Писания и основой универсального литургического чина. Это создало прочный фундамент для следующего, IV века, когда после легализации христианства начнется бурное развитие храмостроения, музыки, гимнографии и более сложной обрядности, основанной уже на этой твердой основе.

Глава 3.6: Отношения со светской властью: Между апологией и конфронтацией

III век стал временем кардинального перелома в отношениях между Христианской Церковью и Римской Империей. Если во II веке гонения были скорее локальными и спорадическими, инициированными «снизу», то в III веке государство впервые осознало христианство как системную проблему и перешло к планомерным и общеимперским репрессиям. Ответом Церкви стала не только героическая стойкость мучеников, но и глубокий внутренний кризис, связанный с массовым отречением верующих.

Новая фаза в диалоге с Империей

К середине III века христианство перестало быть религией исключительно маргинальных слоев. Оно проникло в среду торговцев, чиновников, даже в богатые и знатные семьи. Церковь обладала значительной собственностью (места собраний, кладбища, средства помощи нуждающимся) и сложной организацией. Империя, переживавшая тяжелейший политический и экономический кризис («Кризис третьего века»), все чаще видела в христианах не просто безбожников, а «государственных изменников», отказывающихся участвовать в традиционной гражданской религии, которая была залогом «мира богов» (pax deorum) и, следовательно, процветания Рима.

3.6.1. «Маленькое мирное существование» (40-е гг. III в.)

Этот период, особенно при императоре Филиппе Арабе (244-249), который, по некоторым слухам, сам симпатизировал христианству, был временем относительного спокойствия.

Ослабление гонений: Центральная власть не инициировала преследований. Отдельные случаи происходили скорее по инициативе местных властей или толпы.
Рост и укрепление Церкви: Церковь использовала эту передышку для интенсивного внутреннего развития:
- Рост численности: Общины увеличивались, христианизация проникала вглубь всех слоев общества.
- Накопление имущества: Церковь строила первые специальные здания для богослужений (domus ecclesiae — «дома церкви»), приобретала земли для кладбищ, накапливала средства для благотворительности.
- Укрепление авторитета: Епископы крупных городов (Рима, Карфагена, Александрии) становились значимыми публичными фигурами.

Это «затишье перед бурей» показало государству, что христианство не исчезнет само, а, наоборот, использует любую возможность для роста, что и подтолкнуло власти к решительным действиям.

3.6.2. Гонение Деция (250-251): Первое всеобщее и систематическое гонение

Император Деций (249-251), взойдя на престол, задался целью восстановить былое величие и единство Римской империи. Он видел залог этого возрождения в возврате к древним римским доблести и благочестию. Христиане, как группа, отказавшаяся от традиционной религии, стали главной мишенью.

Цель: Не физическое истребление христиан, а их принудительная реинтеграция в римское общество через публичное отречение от своей веры. Деций хотел доказать, что твердых христиан немного, а большинство сломается под давлением.
Механизм: Был издан императорский эдикт, обязывавший всех граждан империи публично принести жертву римским богам и совершить возлияние в честь императора. После этого каждый получал официальный документ — libellus (свидетельство), подтверждавший лояльность государству.
Систематичность: Процедура была организована по всей империи. Создавались специальные комиссии, которые фиксировали имена исполнивших обряд и выдавали libelli. Тех, кто отказывался, подвергали пыткам, тюремному заключению, казни или изгнанию.
Последствия для Церкви: Гонение Деция стало шоком. Не привыкшая к таким масштабным репрессиям, Церковь столкнулась с массовым отречением (lapsi — «павшие»). Одни приносили жертвы (sacrificati), другие покупали поддельный libellus (libellatici). Возник тяжелейший кризис: можно ли простить этих людей и принять обратно в лоно Церкви? Этот спор привел к расколу новациан, которые требовали непримиримости. Спор о принятии «падших» стал главной темой для таких figures, как Киприан Карфагенский.

Гонение Деция было первым в истории опытом тоталитарной проверки на лояльность и показало уязвимость массового христианства.

3.6.3. Гонение Валериана (257-260): Удар по иерархии и инфраструктуре

Император Валериан (253-260), первоначально благосклонный к христианам, под влиянием кризиса и, вероятно, своих советников, изменил политику. Он понял урок Деция: террор против всех не сломил Церковь, а лишь укрепил мучеников. Поэтому его стратегия стала точечной и более изощренной.

Цель: Обезглавить Церковь и лишить ее материальной основы. Валериан понял, что сила христианства — в его организации и руководстве.
Первый эдикт (257 г.): Был направлен против клира. Епископам, священникам и диаконам под страхом изгнания запрещалось проводить богослужения, а христианам — собираться на них. Это был удар по сакральной и организационной жизни Церкви. Среди жертв этого этапа — папа Сикст II (казнен в Риме вместе с четырьмя диаконами) и Киприан Карфагенский (сослан).
Втодшим», но главное — показали имперской власти, что искоренить христианство силой уже невозможно. Оно стало слишком массовым, организованным и устойчивым.

Ключевые тезисы для раскрытия тем:

Раскол Новациана — ключевое событие, сформировавшее экклезиологию. Он поставил вопрос: Церковь святых или Церковь кающихся грешников? Победа линии Корнилия-Киприана утвердила Церковь как больницу для грешных, а не клуб для совершенных
Киприан Карфагенский — центральная фигура века. Его учение о единстве епископата и роли Римской кафедры как центра этого единства стало фундаментальным для западного понимания Церкви.
Спор о перекрещивании — это спор о объективной действительности таинств, совершенных вне общения с Кафолической Церковью. Победа римской позиции заложила основу для более позднего учения о «тайнах» (ex opera operato).
Роль папы растет не только как морального авторитета, но и как арбитра в догматических и дисциплинарных спорах (спор о Пасхе, спор о перекрещивании).
III век показывает, что границы Церкви определяются не только верностью догмату (как в борьбе с гностицизмом), но и верностью законному епископу, находящемуся в общении с другими епископами и Римом. Схизма (раскол) становится признанным понятием, не менее опасным, чем ересь.
Систематические гонения при Деции и Валериане показали, что государство стало воспринимать Церковь как альтернативную имперскую структуру, которую нужно уничтожить. Это, в свою очередь, ускорило консолидацию и централизацию внутри самой Церкви.

[1] «Раннехристианские отцы Церкви» Брюссель, Жизнь с Богом. 1978. Стр. 320–321

IV век

Общий контекст

Империя управляется в рамках системы Тетрархии (четверовластия), которая позже сменяется династией Константина. В 395 году происходит окончательное разделение на Западную и Восточную Римские империи.

Религиозным рубежом становится Миланский эдикт (313 г.), легализовавший христианство, которое при Феодосии I становится государственной религией (380 г.).

1. Британия

После выхода из-под власти Галльской империи Британия была реинтегрирована. В конце века римская власть здесь подошла к концу.

Народы:

Пикты (с севера), скотты (из Ирландии), саксы, англы и юты (германские племена, совершавшие набеги с континента).

Ключевые события и сражения:

Римляне продолжали укреплять Адрианов вал и систему Саксонского Берега.
В 367 году произошел «Великий заговор» (Barbarica Conspiratio) — скоординированное вторжение пиктов, скоттов и саксов, которое полностью разгромило римскую оборону в Британии. Командующий Феодосий Старший (отец императора Феодосия I) был послан для восстановления порядка и к 368 году отбил провинцию.

В 410 году, после череды узурпаций и потери контроля, император Гонорий официально отказался от защиты Британии, послав городам рескрипт, чтобы они защищались сами.
В итоге римская власть в Британии прекратилась. Начался период, известный как «Тёмные века» и англосаксонское завоевание.

2. Территория за Дунаем (Германские земли)

Это был главный театр военных действий, где решалась судьба Западной империи. Давление германских племен сменилось их массовым переселением на римскую территорию.

Народы:

Готы (вестготы и остготы), вандалы, аланны, гунны, алеманны, франки.

Ключевые сражения:

Битва при Адрианополе (378 г.): Самое значимое и катастрофическое поражение римской армии со времён Канн. Император Валент погиб, а две трети его армии было уничтожено восставшими вестготами, которых сами римляне ранее пустили на свою территорию для спасения от гуннов. Эта битва показала превосходство тяжелой варварской конницы над римской пехотой и изменила военное дело.
Битва на Фригиде (394 г.): Император Феодосий I разгромил узурпатора Евгения. Важно, что в этой битве с обеих сторон сражались многочисленные отряды варваров (готов, франков и др.), что демонстрировало их глубокую интеграцию в римскую военную систему.

По итогам после Адрианополя империя уже не могла остановить варваров силой. Она была вынуждена заключать с ними договоры, селя их на своих землях в качестве федератов. Вестготы основали собственное королевство на территории империи.

3. Территория Северной Африки

Африка оставалась спокойной и богатой провинцией, но в конце века стала объектом нападений варваров.

Народы:

Берберские племена, а затем вандалы и аланны.
В основном здесь были локальные стычки с кочевниками. Крупномасштабных сражений не было до начала V века, когда через Галлию и Испанию в Африку хлынули вандалы.

4. Малая Азия и Месопотамия (и Персия)

Противостояние с Сасанидской Персией продолжалось с переменным успехом. Восточная империя (будущая Византия) успешно сдерживала этот натиск.

Крупных решающих битв, как в III веке, не было. Войны были позиционными, с осадами городов и маневренными действиями. При императоре Юлиане Отступнике (363 г.) состоялся грандиозный, но в конечном счете неудачный поход на Ктесифон.

Юлиан погиб в стычке, а его преемник Иовиан был вынужден заключить невыгодный мир, уступив Персии значительные территории (включая Нисибис) и отказавшись от влияния в Армении.
В итоге мир 363 года был одним из самых унизительных для Рима на Востоке.

Сасаниды при Шапуре II (309-379) были на пике своего могущества. Они вели активные войны с Римом, претендуя на Месопотамию и Армению, и одновременно сражались с кочевниками на восточных границах.

Культурные и технологические достижения IV века

Это век глубокого духовного и культурного перерождения, когда античный мир окончательно трансформируется в средневековый.

Триумф христианства. После Миланского эдикта начинается массовое строительство христианских базилик (первая Базилика Святого Петра в Риме, Церковь Гроба Господня в Иерусалиме).
Формирование христианской догматики. Проходят Вселенские Соборы (Никейский 325 г., Константинопольский 381 г.), где формулируется Символ Веры и осуждаются ереси (арианство).
Расцвет христианской литературы: Августин Блаженный («Исповедь»), Иероним Стридонский (перевод Библии на латынь — Вульгата), Григорий Богослов.

Архитектура:

Строительство Константинополя (основан в 330 г.) как новой, христианской столицы империи. Возведение грандиозных сооружений: Акведук Валента в Константинополе, Базилика Максенция и Константина в Риме.

Государство и Право:

Кодификация римского права: Кодекс Феодосия (438 г.) — первый официальный сборник законов, объединивший все императорские указы со времен Константина.

В мире:

В Китае: правление династии Цзинь, затем ее распад и начало эпохи Шестнадцати царств пяти варварских племен.
В Индии: продолжение «золотого века» империи Гуптов.

Общий итог по IV веку:

IV век стал веком, когда стратегическая инициатива окончательно перешла к варварскому миру. Если на Востоке граница с Персией оставалась стабильной (хотя и дорогой в содержании), то на Западе дунайская граница рухнула. Поражение при Адрианополе и последующее расселение варваров в качестве федератов изменили саму природу Римского государства. Империя больше не могла контролировать свои территории силой, а была вынуждена постоянно договариваться с вооруженными варварскими сообществами внутри своих границ, что в конечном итоге привело к гибели Западной Римской империи в следующем, V веке.

План раздела: «IV век: От империи гонимой к Империи Вселенской. Триумф и кризис границ»

Введение: Век начался с последнего, самого жестокого гонения (Диоклетиана) и завершился провозглашением христианства государственной религией. Этот переход породил ключевые вопросы: Как сохранить святость, став массовой Церковью? Как определить orthodoxia в категориях имперской теологии? Ответом стали Вселенские Соборы и выработка точного догматического языка.

Глава 4.1: Монтанизм: Харизма против института (исторический контекст)

Монтанизм, или «Новое пророчество», возник во Фригии (Малая Азия) около 160-х годов н.э. Хотя его расцвет пришелся на II-III века, его отголоски (echoes) продолжали мощно влиять на богословские и дисциплинарные дискуссии IV столетия. Он стал первой крупной моделью раскола, где принцип харизматического, непосредственного откровения был противопоставлен принципу институционального, апостольского преемства и авторитета.

4.1.1. Суть движения: Эра Параклита и новый пророческий авторитет

Основателем движения был Монтан, бывший жрец Кибелы, обратившийся в христианство. Вскоре к нему присоединились две женщины-пророчицы, Прискилла (или Приска) и Максимилла. Движение быстро распространилось, найдя последователей даже среди такой интеллектуальной элиты, как Тертуллиан.

Учение о Параклите: Ключевая доктрина монтанизма заключалась в том, что обещанный Христом Дух-Утешитель (Параклит) не просто сошел на апостолов в день Пятидесятницы, но теперь изливается с новой и окончательной силой через их пророчества. Они утверждали, что наступает новая, заключительная эра Святого Духа (Эра Параклита), которая должна подготовить Церковь к скорому Второму пришествию Христа.
Новый источник авторитета: Это учение имело революционные последствия. Если главная Церковь (называемая монтанистами «психической», душевной) утверждала, что окончательное откровение дано во Христе и апостолах, а авторитетным его толкователем является епископат, преемствующий апостолам, то монтанисты провозглашали:

«Говорит не Монтан, а Дух Святой через Монтана».

Таким образом, непосредственное, спонтанное откровение Духа, получаемое пророками (включая женщин!), ставилось выше авторитета епископата и даже начала толковаться как дополнение к Новому Завету. Пророчества Монтана и его сподвижниц записывались и почитались наравне с Писанием.

Этический ригоризм: Богословие «последних времен» породило крайне строгую этику. Монтанисты проповедовали:
- Аскетизм, обязательное соблюдение постов.
- Запрет на повторный брак для вдов и вдовцов.
- Непримиримость к тяжким грехам (идиолятрии, убийству, прелюбодеянию) после крещения. Они отрицали право Церкви прощать такие грехи и принимать «падших» обратно, что стало особенно актуально после гонений Деция.

4.1.2. Влияние на IV век: Архетип «чистой» Церкви

Хотя как организованная сила монтанизм к IV веку уже ослабел, его образ мышления и модель раскола оказали глубокое влияние на последующие конфликты.

Архетип духовного раскола: Монтанизм стал классическим примером того, как призыв к «чистоте», «святости» и «духовной свободе» приводит к отделению от «официальной», «обмирщенной» и «компромиссной» Церкви. Это был раскол не по догматическому (как у гностиков), а по дисциплинарно-экклезиологическому признаку: кто является истинной Церковью — вселенская община во главе с епископатом, включающая и грешников, или малое стадо «чистых» и «духовных» избранников?
Полемика против монтанизма: Для таких Отцов Церкви IV века, как Епифаний Кипрский и Василий Великий, монтанизм был страшным warning example — предупреждающим примером того, к чему ведет гордыня, упование на собственные откровения и пренебрежение церковными установлениями. Их аргументы против поздних раскольников часто оттачивались именно в полемике с монтанистской моделью.
Влияние на донатизм: Прямая связь здесь очевидна. Донатизм в Северной Африке IV века — это, по сути, повторение монтанистского сценария в новых условиях. После гонений Диоклетиана донатисты также:
- Требовали «чистоты» Церкви и непримиримости к отступникам (traditores — предавших Писание).
- Объявляли таинства, совершенные «нечистыми» епископами, недействительными.
- Провозглашали себя единственной истинной Церковью «мучеников и святых».
  Их ригоризм и экклезиология «малого остатка» напрямую восходят к монтанистской парадигме, хотя и имеют свои местные причины.
Наследие в богословии: Спор с монтанизмом заставил Большую Церковь четче сформулировать учение о завершении Откровения во Христе и апостолах, о роли Святого Духа (не как о источнике нового откровения, а как о Том, кто просвещает и наставляет на уже данную истину), и об авторитете канона Писания как закрытого и достаточного источника веры.

Заключение:

Таким образом, монтанизм, возникший как харизматическое движение ожидания конца света, оставил после себя долгую и сложную legacy. Он стал архетипической моделью для всех последующих движений, которые, апеллируя к «Духу» и «святости», бросали вызов институциональному единству Церкви, заставляя ее вновь и вновь рефлексировать над вопросами: где находится источник авторитета? Что есть Церковь? И как совместить святость Бога с грешностью Его народа?

Глава 4.2: Арианский спор: Догматическая граница как условие спасения

Арианский спор стал кульминацией тех христологических и тринитарных поисков, которые велись в III веке. Если раньше споры касались в основном дисциплины (монтанизм, новацианство, принятие «падших»), то здесь впервые на первый план вышел чисто догматический вопрос: кем именно является Иисус Христос по отношению к Богу-Отцу? От ответа на этот вопрос напрямую зависело понимание спасения: может ли тварное существо спасти человечество?

4.2.1. Суть спора: Тварь или Творец?

Спор разгорелся в Александрии, главном интеллектуальном центре империи, между пресвитером Арием и его епископом — Александром, которого поддерживал его диакон, будущий великий святитель Афанасий Великий.

Позиция Ария: Арий, находясь под влиянием логики неоплатонизма и субординационизма Оригена, выстроил стройную логическую цепочку:
1. Бог-Отец — единственный вечный, нерожденный (ἀγέννητος), самосущий принцип.
2. Все, что не есть Отец, имеет начало своего бытия.
3. Следовательно, Сын (Логос) был сотворен (ἐκ τοῦ μὴ ὄντος — из не-сущего) Отцом по воле прежде всех веков.
4. «Был момент (когда-то), когда Сына не было» (ἦν ποτε ὅτε οὐκ ἦν).
5. Таким образом, Сон — это совершеннейшее творение, через которое Отец создал все остальное. Он не истинный Бог, а «Бог» только по имени и благодати. Он подобен (ὅμοιος) Отцу, но не единосущен (ὁμοούσιος) Ему.

Ключевой тезис Ария: «Сын не единосущен Отцу».

Позиция Афанасия Великого: Для Афанасия и православных вопрос стоял не в логике, а в спасении (σωτηρία):

1. Спасение возможно только если спасающий — истинный Бог.
2. Человек обоживается (θεοποιέω) только через соединение с истинным Богом.
3. Если Сын — тварь, то наше крещение и евхаристическое соединение с Ним — это соединение с тварью, а не с Богом. Спасение невозможно.
4. Поэтому Сын должен быть истинным Богом, вечным, нерожденным, единосущным (ὁμοούσιος) Отцу. Он рожден из сущности Отца, а не сотворен из ничего.

Ключевой тезис Афанасия: «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом». А это возможно только если воплотился истинный Бог.

Спор быстро вышел за пределы Александрии и расколол всю империю, так как затрагивал саму суть христианской веры.

4.2.2. I Вселенский Собор в Никее (325 г.)

Император Константин Великий, только что объединивший империю под своей властью, увидел в церковном расколе угрозу единству государства. Чтобы разрешить спор, он созвал в г. Никее первый в истории Вселенский Собор — собрание епископов со всей империи.

Победа православия: Под давлением императора, желавшего скорейшего единства, и благодаря твердости защитников Никейской веры (молодой Афанасий, Осия Кордовский), собор осудил учение Ария и принял догматическое определение — Символ Веры.
Ключевой термин: В Символ было включено главное оружие против ариан — философский термин ὁμοούσιος (единосущный), прямо утверждавший, что Сон той же сущности, что и Отец, а значит — истинный Бог.
Имперский характер: Собор был созван, оплачен и председательствуем императором. Константин активно участвовал в дебатах, видя в себе гаранта единства. Это установило прецедент вмешательства светской власти в церковные дела (цезарепапизма), который будет иметь огромные последствия как на Востоке, так и на Западе.

Никейский Собор не закончил спор, а лишь обозначил догматическую границу, за которую нельзя было переступать.

4.2.3. Арианская реакция (40-е — 50-е гг. IV в.)

После смерти Константина (337 г.) начался длительный период «арианской реакции». Политическая поддержка арианства со стороны преемников Константина (особенно императора Констанция II) была обусловлена тем, что арианские формулы казались им более гибкими и удобными для достижения церковного мира.

Политическая борьба: Православные епископы, прежде всего Афанасий Великий, подвергались гонениям, ссылкам и смещениям. Афанасий провел в изгнании большую часть своей жизни, за что получил прозвище «Athanasius contra mundum» (Афанасий против всего мира).
Компромиссные формулы: Был предложен ряд «умеренно-арианских» или «полуарианских» формул, которые пытались заменить никейский ὁμοούσιος:
- ὁμοιούσιος (подобосущный): Сын «подобен по сущности» Отцу. Это была уловка, чтобы избежать прямого признания единосущия.
- ὅμοιος κατ‘ οὐσίαν (подобный по сущности): Еще более расплывчатая формулировка.
- ὅμοιος (подобный): Просто «подобный», без указания, в чем именно.

К середине IV века казалось, что арианство и компромиссы с ним побеждают. Никейский символ веры поддерживало лишь меньшинство епископов. Однако богословская и пастырская твердость Афанасия и его сторонников заложила фундамент для будущего триумфа православия, который произойдет благодаря Каппадокийским отцам, которые сумели дать точное богословское объяснение термину «единосущный» и отделить его от модалистических толкований.

Глава 4.3: Раскол донатистов: Проблема святости Церкви и действенности таинств

Донатизм стал самым масштабным и длительным расколом в истории Западной Церкви, потрясавшим Северную Африку на протяжении четырех столетий. По своей сути он был повторением ригористического сценария новациан и монтанистов, но развернувшимся на фоне Великого гонения Диоклетиана и принявшим форму массового социального и национального (берберского) протеста против имперской и церковной власти.

4.3.1. Причина: Спор о законности епископа и «предателях»

Непосредственным поводом для раскола послужили события, последовавшие после окончания гонений Диоклетиана (303-313 гг.).

Контекст: Во время гонений некоторые клирики, опасаясь смерти, совершили акт traditio — они выдали (предали) языческим властям священные книги Писания и церковное имущество для уничтожения. Таких людей стали презрительно называть traditores (предатели).
Инцидент с рукоположением: В 311 году умер епископ Карфагенский. При выборах нового епископа, часть общины, особенно строгих ригористов, обвинила одного из участвовавших в хиротонии епископов, Феликса Аптунгского, в том, что он был traditor. Следовательно, рукоположение им нового епископа Цецилиана объявлялось недействительным.
Раскол: Оппозиция избрала своего епископа — сначала Майорина, а затем Доната Великого (от имени которого раскол и получил свое название). Они объявили себя «Церковью мучеников», чистой и святой, а сторонников Цецилиана — «церковью предателей», оскверненной и лишенной благодати.

4.3.2. Экклезиология донатистов: Церковь как сообщество святых

Учение донатистов было логичным и строгим продолжением их первоначального протеста.

Святость Церкви: Они утверждали, что Церковь должна быть видимым сообществом святых. Грешник (в данном случае traditor) не может быть членом Церкви. Если он остается в ее лоне, он оскверняет всю Церковь.
Действенность таинств: Ключевой вывод: действенность таинств зависит от личной святости и канонической чистоты священнослужителя. Если епископ или священник — грешник (особенно traditor), то все совершенные им таинства (крещение, евхаристия, рукоположение) недействительны. Крещенный таким священником должен быть крещен заново, а рукоположенный — перерукоположен.
Создание своей иерархии: Последовательно применяя эту логику, донатисты создали альтернативную церковную структуру со своими епископами, пресвитерами и храмами, существовавшую параллельно с «Большой Церковью» (которую они называли «церковью предателей»). Их лозунгом было: «Salus extra ecclesiam non est» («Нет спасения вне Церкви»), подразумевая, что их группа и есть та самая единственная истинная Церковь.

4.3.3. Ответ Церкви: Учение об объективной действенности таинств

Против донатистов выступили величайшие умы Северной Африки. Сначала против них полемизировал Оптин Милевийский, а затем, в V веке, величайший богослов Запада — Блаженный Августин, епископ Гиппонский. Именно в полемике с донатистами Августин сформулировал классическое учение о таинствах и Церкви, принятое затем всей Вселенской Церковью.

Ex opera operato: Августин развил и дал богословское обоснование древней римской идеи. Он утверждал, что таинства действенны в силу самого совершения (ex opera operato), а не в силу личных заслуг или святости совершающего их лица (ex opera operantis).
Источник благодати — Христос: Священник — это лишь орудие, через которое действует Христос. Поэтому крестит, рукополагает и приносит евхаристическую жертву не человек, а Сам Христос. Личные грехи священника не могут воспрепятствовать действию благодати Божией, источник которой — не человек, а Бог. Как грязный ручей не может остановить чистую воду, льющуюся через него из горного источника, так и грешный священник не может остановить благодать Христову.
Понятие о Церкви: Августин предложил более глубокое понимание Церкви. Она — не видимое сообщество святых, а смешанное тело (corpus permixtum), где до Страшного Суда вместе растут и пшеница, и плевелы. Истинная святость Церкви — не в безупречности ее членов, а в присутствии в ней Святого Духа и объективно действующих таинств.
«Спасение в Церкви, но не от Церкви»: Это знаменитое изречение Августина означает, что спасение подается исключительно внутри Церкви и через ее таинства, но источником этого спасения является не сама Церковь как человеческое учреждение, а Бог, действующий через нее. Церковь — это не клуб избранных праведников, а больница для грешников.

Несмотря на блестящую богословскую полемику Августина, донатизм, поддержанный социальным недовольством, оказался очень живуч. Окончательно он был уничтожен лишь после арабского завоевания Северной Африки в VII веке, стеревшего с лица земли и православную, и донатистскую церкви региона. Однако богословские ответы, данные Августином, навсегда вошли в сокровищницу христианского вероучения.

Глава 4.4: Имперский поворот: Константин и новый статус Церкви

Приход к власти императора Константина Великого ознаменовал конец эпохи гонений и начало принципиально новой главы в истории христианства — эпохи Вселенских Соборов и симфонии (или напряжения) между духовной и светской властью. Этот союз кардинально изменил как внешние, так и внутренние границы Церкви.

4.4.1. Миланский эдикт (313 г.): От терпимости к привилегиям

В 313 году императоры Константин (Запад) и Лициний (Восток) встретились в Милане и издали соглашение, известное как Миланский эдикт. Часто его сводят к «установлению веротерпимости», но его значение было гораздо глубже.

Не просто терпимость: Эдикт официально прекращал гонения на христиан и даровал свободу вероисповедания всем религиям империи. Однако на практике он содержал ряд конкретных положений, которые сразу же поставили христианскую Церковь в привилегированное положение:
1. Возвращение имущества: Предписывалось немедленно и безвозмездно вернуть христианским общинам все имущество, конфискованное у них во время гонений (земли, здания, кладбища, денежные фонды).
2. Признание юридическим лицом: Церковь получала право владеть собственностью, получать наследство и ведать своими внутренними делами. Она становилась легальным и признанным государством корпусом (corpus — тело, организация) со своими законами и структурой.
3. Финансовая поддержка: Государство начало оказывать Церкви значительную материальную поддержку: финансирование строительства храмов (например, первые базилики Св. Петра в Риме и Гроба Господня в Иерусалиме), предоставление привилегий клиру.
Начало сращения структур: Константин, будучи верховным понтификом (pontifex maximus) языческой религии, взял на себя роль арбитра и покровителя христианской Церкви. Он:

- Освободил клириков от гражданских повинностей (тяжелых налогов, службы в городских советах — куриях).
- Даровал епископам судебные полномочия (episcopalis audientia) — их решения по гражданским спорам получали силу государственного закона, если на то были согласны обе стороны.
- Активно вмешивался в разрешение внутренних споров Церкви (как в случае с донатистами и арианами), видя в единстве Церкви залог единства Империи.

Таким образом, Миланский эдикт стал не просто декларацией о терпимости, а началом процесса сращения церковной и имперской структур, превращения Церкви в важнейший идеологический и социальный институт Римского государства.

4.4.2. Крещение Константина: Факт и его богословский смысл

Исторический факт крещения Константина является одним из самых знаменательных и парадоксальных событий церковной истории.

Исторический контекст: Константин долго откладывал крещение, что было распространенной практикой в IV веке (из-за строгого отношения к послекрещальным грехам). Он принял крещение лишь на смертном одре, в 337 году, в пригороде Никомидии.
Кто крестил? Таинство совершил Евсевий Никомидийский — один из лидеров арианской партии. Это крайне важно. Евсевий был умным политиком и духовником императорской семьи, но его богословские взгляды были враждебны Никейскому символу веры, который Константин сам же и утвердил на Соборе 325 года.
Богословский смысл: Торжество учения ex opera operato
Этот факт имел огромное богословское и символическое значение, ставшее очевидным в свете contemporaneous спора с донатистами.
- Константин был крещен еретиком-арианином, который отрицал единосущие Сына Отцу.
- Однако никто в Большой Церкви не усомнился в действительности его крещения. Он был признан полноправным членом Церкви.

Это стало мощнейшим практическим аргументом в полемике против донатистов. Если бы была права их экклезиология, согласно которой таинства, совершенные «нечистыми» или неправославными служителями, недействительны, то:

1. Крещение Константина было бы недействительно.
2. Он умер бы язычником.
3. Все его деяния по укреплению Церкви были бы лишены благодати.

Церковь, признав его крещение, фактически подтвердила правоту учения Августина и Оптата: действенность таинства зависит не от личной святости или даже ортодоксальности совершителя, а от объективного действия благодати Христовой (ex opera operato) и правильности формы (крещения во имя Отца и Сына и Святого Духа). Благодать действует даже через еретиков, если совершается установленное таинство.

Таким образом, крещение Константина стало не просто личным событием, а публичной демонстрацией торжества католического учения о таинствах над ригоризмом донатистов и важным прецедентом в понимании границ Церкви и действенности ее благодатных средств.

Глава 4.4: Имперский поворот: Константин и новый статус Церкви

До правления Константина Великого христианская Церковь существовала в парадигме «малого стада» — отделенной от мира, часто гонимой общины верных. С приходом к власти Константина и изданием Миланского эдикта (313 г.) эта парадигма радикально меняется. Церковь вступает в симбиоз с государственной властью, что кардинальным образом переопределяет ее внешние и внутренние границы.

Внешние границы (отношение Церкви к миру и государству):

Из маргинальной, преследуемой секты Церковь превращается в привилегированный институт, наделенный правами, ресурсами и властью.
Физические границы расширяются: строятся величественные базилики (например, Латеранская базилика в Риме, Храм Гроба Господня в Иерусалиме), которые становятся новыми центрами городской жизни.
Социальные границы стираются: быть христианином становится не только безопасно, но и выгодно и престижно. Это приводит к массовому притоку «модных» и карьерных неофитов, что размывает духовную дисциплину ранних общин.

Внутренние границы (внутрицерковная жизнь и самоидентификация):

Власть и структура: Епископы получают статус, сравнимый с имперскими чиновниками. Церковные должности начинают привлекать людей, ищущих не духовного служения, а политического влияния и материальных благ.
Богословие и единство: Имперская власть теперь кровно заинтересована в единой идеологии для укрепления государства. Расколы и ереси становятся не только богословской проблемой, но и политической угрозой. Это заставляет императора активно вмешиваться в догматические споры (как в случае с донатистами и арианами), созывая Вселенские Соборы (например, Первый Никейский собор в 325 г.).
Сакральность и мир: Возникает tension (напряжение) между первоначальной эсхатологической устремленностью Церкви («граждане небесные») и ее новой ролью как стержня земной империи.

4.4.1. Миланский эдикт (313 г.):

Не только «веротерпимость», но и возвращение имущества Церкви, признание ее юридическим лицом. Начало сращения церковной и имперской структур.

Миланский эдикт, принятый Константином и его восточным соправителем Лицинием, традиционно воспринимается как акт о веротерпимости. Однако его суть гораздо глубже и имеет конкретные прагматические последствия.

Прекращение гонений и свобода вероисповедания: Эдикт провозглашал, что «никому не должно быть отказано в свободе следовать и соблюдать христианскую веру». Это был радикальный разрыв с политикой Диоклетиана. Важно, что терпимость распространялась и на другие религии, но на практике главным бенефициаром стало христианство.
Возвращение имущества: Это была ключевая материальная статья. Эдикт предписывал немедленно и безвозмездно вернуть христианским общинам всю собственность, конфискованную во время гонений: места собраний, кладбища, земельные участки и иное движимое имущество. Если имущество было продано частным лицам, им гарантировалась компенсация из государственной казны. Это мгновенно сделало Церковь крупным экономическим субъектом.
Признание юридическим лицом: Это важнейший правовой аспект. До эдикта Церковь не имела правового статуса для владения собственностью. Теперь она признавалась corpus (телом, корпорацией) с правом:
- Приобретать и владеть имуществом (в т.ч. получать его по завещаниям).
- Выступать в суде в качестве стороны.
- Совершать сделки.

Это превращало Церковь из нелегального сообщества в полноправного субъекта римского права, что заложило основу для ее будущего экономического и политического могущества.

Начало сращения структур: Константин, будучи верховным понтификом (pontifex maximus) языческой религии, начал Treating the Church как часть государственного аппарата.
- Он освободил клириков от гражданских повинностей (налогов, службы в городских советах — curiae), что делало сан священника привлекательным.
- Он финансировал строительство храмов из государственной казны.
- Даровал епископам судебные полномочия (епископский суд стал авторитетной инстанцией).
- Вмешивался в разрешение внутренних церковных конфликтов (как в случае с донатистами), действуя как арбитр и «епископ внешних дел».

Таким образом, Миланский эдикт был не просто жестом доброй воли, а правовым фундаментом для превращения Церкви в государственную институцию.

4.4.2. Крещение Константина: Исторический факт и богословский смысл

Это событие является глубоко символичным завершением жизни первого христианского императора и имеет огромное доктринальное значение.

Исторический факт:
Константин долго откладывал крещение, что было распространенной практикой в IV веке (считалось, что крещение смывает все предыдущие грехи, поэтому его старались принять как можно ближе к смерти). Он принял крещение лишь на смертном одре в мае 337 года в предместье Никомидии. Совершил таинство Евсевий, епископ Никомидийский, который был видным сторонником арианства (течения, отрицавшего единосущность Христа Отцу и признававшего Его творением, хотя и высшим).

Богословский смысл:

Действенность таинства, совершаемого еретиком: Этот факт стал мощнейшим аргументом в продолжавшемся споре с донатистами. Донатисты утверждали, что действенность таинств (в т.ч. крещения и рукоположения) зависит от личной святости совершающего их священника. Если священник — отступник (traditor, предавший Писание во время гонений), то все совершенные им таинства недействительны.

Церковь, в лице таких богословов как Августин Гиппонский, утверждала противоположное: благодать в таинствах исходит не от человека-священника, а от Христа через Духа Святого. Священник — лишь инструмент. Поэтому таинство, совершенное даже недостойным или еретиком, но по правильной форме (формуле) и в лоне Церкви (или, как в случае с крещением, с правильным намерением), — действенно (ex opera operato — в силу свершенного действия).

Крещение Константина, принятое от арианина, но признанное всей Церковью действительным, стало ярчайшим историческим подтверждением этой позиции. Если бы таинство зависело от веры Евсевия, то император умер бы некрещеным, что было немыслимо для христиан того времени. Церковь признала: дар благодати не умаляется недостоинством дающего.

Политический и символический аспект: Тот факт, что крещение совершил арианин, также отражал сложную церковно-политическую обстановку. Арианство было сильно при дворе, и даже на смертном одре Константин, возможно, руководствовался не только богословскими, но и политическими соображениями, стремясь к миру внутри империи. Это красноречиво показывает, насколько тесно с момента своего «имперского поворота» переплелись в Церкви вопросы веры и вопросы власти.

Вывод:

Имперский поворот при Константине создал принципиально новую реальность: христианскую империю. Церковь получила беспрецедентные возможности для миссии, роста и влияния, но одновременно с этим приобрела и новые риски: обмирщение, зависимость от государства и искушение властью. Крещение Константина у смертного одра символизировало этот сложный союз: имперская власть уходила в вечность, получив благодать таинства, но через руки еретика, что навсегда осталось напоминанием о двойственности и противоречивости избранного пути.

Выборы духовенства в 4 веке.

Свят. Иоанн Златоуст об избрании духовенства:

«Итак (для священства) должны быть избираемы такие души, которые…»^[1]
«Они не только избирают недостойных, но и отвергают способных»^[2].
«Итак, и намеревающийся избрать должен пройти большое испытание, а еще гораздо больше проходит его избираемый… он (ставленник) обманут мнением народа… избиратели действительно могут сделать это, обманувшись ложным мнением; а избранный никак не может сказать, что не знал самого себя, как не знали его другие»^[3].
Вот ещё одна фраза свят. Иоанна Златоуста:
«Приговор их важен, ведь он возводит на духовные степени приступающих к ним. Вот почему и готовящийся рукополагать (кандидата) испрашивает при этом и их молитв, и они подают свой голос и возглашают известное освященным»^[4].
Ученик свт. Иоанна Златоустого преподобный Исидор Пелусиот также говорит о народном избрании епископов, но и упоминает об ответственности паствы за неправильный выбор:
«Епископство есть дело крайне опасное и что не только незаконно достигший епископства, но и избравшие недостойного, подлежат неизбежным наказаниям…
Подвергнется наказанию не он один, но часто с ним вместе и вся Церковь.
И сам он будет наказан за то, что, будучи нерадивым, решился стать служителем Божиим и добровольно принял на себя или даже в безумии своем приобрел себе такую проблему. А прочие (избравшие) — за то, что такому недостойному человеку вручили священство».^[5]
Сохранилось свидетельство в трудах свт. Афанасия Великого о его хиротонии:
«Рукополагали (избирали) его многие из нас, в глазах всех и при общем всех восклицании»^[6].
«В глазах всех и при общем всех восклицании» под этими словами стоит понимать участие общины, клира и епископата.
В наставлении к пастве свт. Василий Великий повелевает искать себе пастыря, так как это входило в компетенцию общины:

«И искать сего пастыря, очистив души свои от всякого соперничества и любоначалия, ваше дело, а указать его предоставим Господу… Ибо «знает Господь сущия Своя» (ср.: 2 Тим. 2:19) и изведет на пространное место, может быть, и не чаемых нами».^[7]
В его «Послании к хорепископам» говорится, что избрание во священство происходило после собрания голосов мирян, которые выбирали хорепископов^[8].
Свт. Григорий Богослов говорит о вкусах и выборе народом себе священников:

«Они ищут не иереев, но риторов; не строителей душ, но хранителей имущества; не жрецов чистых, но хороших адвокатов»^[9].
Исторические свидетельства об избрании народом своего кандидата, даже еще некрещенного человека, мы находим у свт. Григория Богослова. Этот поступок он называет «показывающим сильную веру»:

«В таком положении находилось дело, когда прибыло несколько епископов, чтобы дать городу архиерея.
Народ разделился на много групп, как обыкновенно бывает в таких случаях; один предлагал того, другой другого, руководствуясь кто дружескими связями, кто страхом Божиим.
Наконец, все приходят к согласию, и одного из первостепенных граждан (Евсевия), отличного по жизни, но еще не запечатленного божественным Крещением, взяв против воли его, при содействии военной силы, вступившей тогда в город, возводят на престол, а потом представляют епископам, убеждая их и даже насильно требуя, чтобы избранного сподобили Таинства и нарекли архиереем.

Поступок не весьма законный, однако же показывающий сильную и пламенную веру! Вынужденные епископы очистили избранного Крещением, нарекли его епископом и возвели на престол»^[10].
Весьма чудесным было избрание всем народом мирянина угольщика во епископы Каманского, о чем нам повествует «Житие святого сщмч. Александра» (IV в.):

«Александр стал предметом шуток и забавы для детей: от работы лицо и одежда его пропитывались угольной пылью… во всем городе святой Александр был известен как угольщик…
Умер епископ Команский, и жители города отправили в Неокесарию к святому Григорию Чудотворцу посольство с просьбой, чтобы он пришел к ним и поставил им епископа. Начались разногласия.
В народе кто-то насмешливо называл кандидата «угольщиком»…
Святой же Григорий сказал, что не случайно его имя сказано в слух… (Свт. провел с ним втайне беседу после чего выяснилось, что он сведущ в Писании и весьма благороден…
Тогда все, бывшие на соборе, с радостью и единогласно избрали святого Александра в епископа»^[11].
Весьма чудесным явилось избрание во епископы народом Божиим свт. Амвросия Медиоланского:

«Вдруг среди общей тишины, как бы по внушению свыше, нежный детский голос трижды провозгласил: «Амвросий епископ!». Собрание заволновалось.
Спустя мгновение имя Амвросия, «Амвросия епископа», повторялось всеми… Но общее желание видеть его именно епископом было так велико, что епископы не могли не подтвердить народного избрания…
Император не замедлил дать свое одобрение»^[12].
Как мы видим, общее избрание народа подтверждают епископы той области, а император одобряет.
В житии святого Папы Римского Сильвестра повествуется о всенародном его избрании на престол:

«После кончины папы римского Мелхиада, он был избран единодушно всеми папой»^[13].
Избраны во пресвитеры общиной были блж. Августин Гиппоний, блаж. Иероним Стридонский.
Избраны народом свят. Киприан Карфагенский, свят. папа Лев Великий, свят. Григорий Богослов, свят. Нектарий, свят. Иоанн Златоуст, свят. Афанасий Александрийский, свят. Мелетий, Евстафий и Флавиан Антиохийские и многие другие.
Кроме того, мы знаем, что избраны народом Свят. Василий Великий Кесарийский, свят. Мартин Турский и многие другие».
Свят. Кирилл Александрийский:
«Очевидно, что если рукоположение будет совершаться и не в церкви, и не при народе, то это будет противно изволению Божию и несогласно со священными законами»^[14].
Папа Римский Лев Великий (V в.) в Посланиях № 68 (69) говорит:

«Когда об избрании епископа будет рассуждение, то всем должен быть предпочтен тот, которого единогласно потребуют клир и народ; если же голоса разделятся на партии относительно лица, то судом митрополита должен быть предпочтен другому тот, который отличается и большею ученостью, и большими заслугами»^[15].

В Послании № 84:
«Никто да не рукополагается к тем, которые не приглашают и не просят, дабы принужденный народ не стал презирать или ненавидеть неизбранного им епископа, и не сделался бы менее благочестив, чем следует, когда ему не дозволять иметь того, кого он хочет иметь.»^[16]
Ценным является свидетельство участника Ефесского Собора еп. Стефана Ефесского (V в.), где он доказывает каноничность своей хиротонии в споре с другим епископом именно тем аргументом, что его выбрал народ:
«Сорок азийских епископов, по приговору знатных и выборных (народа), и всего почтеннейшего клира, и всех прочих (жителей) всего города, хиротонисали меня».^[17]

Глава 4.5: Благодать за пределами канонических границ: Правило 1 св. Василия Великого

Столкновение с раскольническими и еретическими группами поставило перед Церковью crucial вопрос: можно ли говорить о действительности таинств и присутствии благодати Божией вне видимых канонических границ Единой Церкви? Ответ на этот вопрос требовал не только дисциплинарного, но и глубокого теоретического осмысления природы Церкви и действия благодати.

Теоретическая проблема заключалась в следующем: если благодать действует только в Церкви, а раскольники и еретики — вне ее, то их таинства, включая крещение, должны быть абсолютно недействительны. Однако практика древней Церкви была не столь однозначной. Некоторые общины принимали приходящих от раскольников через крещение, другие — через миропомазание, а третьи — лишь через покаяние. Св. Василий Великий, отвечая на вопросы епископа Амфилохия Иконийского, систематизировал этот опыт, создав классическую трехуровневую классификацию.

4.5.1. Классификация расколов: еретики, раскольники, самочинники

В своем Первом правиле (ок. 374 г.) св. Василий предлагает не просто перечень групп, а богословски обоснованную типологию отделений, основанную на степени повреждения вероучения и церковного общения:

Еретики (αἱρετικοί):
- Определение: Это те, кто открыто искажает фундаментальный догмат веры (например, учение о Святой Троице или о природе Христа) и тем самым отпадает от самой истины веры. Они создают свое, альтернативное учение (αἵρεσις — выбор, учение). Примеры: ариане, манихеи, савеллиане.
- Статус: Они полностью отсекли себя от Тела Церкви. Их сообщества рассматриваются как чуждые христианству в его catholic (соборном) понимании.
Раскольники (σχισματικοί):
- Определение: Это те, кто отделился от церковного общения по причинам дисциплинарного или канонического характера (например, из-за споров о порядке принятия падших, как донатисты, или из-за конфликта с конкретным епископом), но при этом сохраняют правую (orthodox) веру.
- Статус: Они отделились от Церкви из-за непослушания и гордыни, нарушили принцип единства, но не отпали от догматической истины. Их отделение менее радикально, чем у еретиков.
Самочинное сборище или парасинагоги (παρασυναγωγαί):
- Определение: Это группы, образовавшиеся в результате неподчинения законной церковной власти (например, из-за спора о избрании епископа), но без догматических разногласий и без глубокого разрыва общения. Это часто временные и локальные группировки.
- Статус: Это наименее тяжелая форма раскола, связанная primarily с нарушением церковного порядка и дисциплины.

Эта классификация важна, потому что она проводит ключевое различие между искажением веры (ересь) и нарушением общения (раскол), хотя на практике эти понятия часто пересекаются.

4.5.2. Есть ли у них благодать? Экклезиологический смысл

Самое главное в Правиле 1 — это не просто классификация, а практический и богословский вывод о действительности таинств в каждой из этих групп. Здесь св. Василий проявляет глубокую и тонкую экклезиологическую мысль.

Относительно еретиков:
- «Крещение еретиков… да будет отметаемо вовсе». Поскольку еретики исказили самую суть веры (например, ариане крестят не во имя Отца и Сына и Святого Духа единосущных, а в имя творения и Творца), их «крещение» не является таинством. Оно лишено благодати и не действительно. Поэтому приходящие от них в Церковь принимаются как язычники — через истинное крещение.
Относительно раскольников (на примере донатистов и древних новациан):
- «Принимающих крещение в расколе… не вторично крестить, но… помазать святым миром». Это ключевой момент учения Василия.
- Богословское обоснование: Хотя раскольники и находятся вне общения с Кафолической Церковью, они сохранили intact веру и правильную форму таинства (правильный крещальный формуляр, три погружения в воду и т.д.). Поэтому их крещение признается действительным (валидным).
- Однако благодать, подаваемая в этом таинстве, пребывает как бы «в потенции», «в плену», «бездейственно». Почему? Потому что таинство крещения вводит человека в Тело Христово — Единую Церковь. Вне этого Тела благодать не может действовать в полноте и приносить плод спасения. Она как семя, упавшее на камне, — оно есть, но не может прорасти.
- Таким образом, у раскольников есть благодать в таинствах, но она не действует до момента воссоединения с Церковью. Именно поэтому, когда человек из раскола возвращается в Церковь, его не крестят заново (ибо печать крещения неизгладима), но через миропомазание (если оно в расколе не совершалось или было недействительно) он восполняет то, чего ему не хватало — полноты благодати Святого Духа, подаваемой в евхаристическом общении с Кафолической Церковью.
Относительно самочинников: Их члены принимаются через покаяние, так как их отделение считается наименее серьезным.

Значение и наследие правила св. Василия Великого:

Это правило стало классическим выражением восточной экклезиологии, для которой характерно:

Различение между валидностью (действительностью) таинства и его действенностью (плодотворностью). Таинство может быть совершено правильно и потому быть действительным, но его спасительная сила актуализируется только в лоне Единой Соборной и Апостольской Церкви.
Признание, что канонические границы Церкви и действие благодати Божией в мире — не тождественны. Бог может действовать и «вне стана», но спасительная полнота таинств дана только внутри него.
Твердое убеждение, что именно Православная Церковь является тем единственным Телом Христовым, где благодать действует в полноте и без препятствий.

Эта позиция, в отличие от более жесткого подхода, выраженного, например, у св. Киприана Карфагенского (полное отсутствие благодати вне Церкви), оказалась более пастырской, богословски глубокой и стала общепринятой нормой в Православной традиции, повлияв на все последующее каноническое право.

Глава 4.6: II Вселенский Собор и торжество ортодоксии

После Первого Никейского собора (325 г.) борьба вокруг учения о единосущии (ὁμοούσιος) Сына Отцу не утихла, а, наоборот, разгорелась с новой силой. Период между Никеей и Константинополем часто называют «арианской смутой», когда на имперском троне сменяли друг друга императоры, симпатизировавшие то никейцам, то арианам. К 380-м годам потребовалось новое собрание, чтобы окончательно утвердить Никейскую веру и распространить ее принцип на учение о Святом Духе.

4.6.1. Собор в Константинополе (381 г.): Триумф Никейской веры

Собор был созван в 381 году императором Феодосием I Великим, который сам был твердым приверженцем Никейского символа. В отличие от Константина, который искал компромисс, Феодосий видел в единой ортодоксальной вере основу для единства империи.

Ключевые решения и значение Собора:

Окончательное подтверждение Никейской веры: Собор подтвердил учение о единосущии (ὁμοούσιος) Отца и Сына, осудив все формы арианства и близкие к нему учения (например, евномиан и македониан).
Догмат о Божестве Святого Духа: Это была главная новая задача Собора. Группа под названием духоборцы или македониане (по имени константинопольского епископа Македония I), признавая божественность Сына, учили, что Святой Дух есть творение (тварь), служебная сила, а не Бог. Собор решительно осудил это учение.
- В Символ веры были добавлены члены, прямо утверждающие божественные свойства Духа: «Господа, животворящего, от Отца исходящего, со Отцем и Сыном спокланяема и сславима».
- Этим была завершена тринитарная доктрина: единый Бог в трех единосущных и равных по чести Ипостасях (Лицах).
Канонические правила: Собор принял 7 канонов (правил), которые регулировали церковное управление. Важнейшим из них стал 3-й канон, который провозгласил: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим». Это заложило правовую основу для возвышения Константинополя как второго по чести престола в христианском мире.

Таким образом, Собор 381 года подвел окончательную черту под арианскими спорами и сформулировал учение о Пресвятой Троице в той完整ной форме, которая сохраняется в Православии по сей день.

4.6.2. Никео-Цареградский Символ Веры

Важно понимать, что Собор 381 года не писал новый символ веры «с нуля».

Происхождение:
- За основу был взят древний крещальный Символ веры Иерусалимской церкви (или, возможно, Кесарийской), который восходил к апостольской традиции и был известен оглашенным.
- В этот древний текст были интегрированы и догматически усилены положения Никейского символа 325 года (в первую очередь, термин «единосущный»).
Главные дополнения и изменения:
- Раздел о Святом Духе: Была добавлена развернутая и точная характеристика Святого Духа (как указано выше), в то время как в Никейском символе было лишь краткое «и в Духа Святаго».
- Экклезиологическая и эсхатологическая части: Были значительно расширены заключительные части:
  - «Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь» — утверждение о Церкви.
  - «Исповедую едино крещение во оставление грехов» — важное утверждение в противовес раскольникам, перекрещивавшим людей.
  - «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь» — ясное исповедание всеобщего воскресения и вечной жизни.
Почему он заменил Никейский символ?
Никейский символ был краток и полемически заострен против Ария. Никео-Цареградский символ — это полный, позитивный и литургический текст, идеально подходящий для провозглашения за богослужением и для подготовки к крещению. Он не отменял Никейский, а вобрал его в себя и дополнил, став универсальным исповеданием веры для всей Вселенской Церкви. Именно этот символ мы читаем сегодня на Литургии.

4.6.3. Расколы в арианском лагере: Почему победило православие

Одной из важных, но часто недооцениваемых причин победы ортодоксии стала внутренняя fragmentation и ослабление арианского движения. К 381 году оно раскололось на несколько враждующих группировок:

Аномеи (евномиане): Крайние ариане. Утверждали, что Сын не подобен (ανόμοιος) Отцу по сущности, а является совершенно иным творением.
Омии (гомии): Умеренные ариане, поддерживаемые при дворе. Использовали политическую формулу, что Сын подобен (όμοιος) Отцу, намеренно уходя от точных богословских определений о сущности.
Омиусиане (гомоусианы): Ближайшие к православным. Говорили, что Сын подобен Отцу по сущности (όμοιος κατ’ ουσίαν). Многие из них в итоге смогли принять термин «единосущный», увидев в нем гарантию против арианства.

Этот раскол имел роковые последствия для ариан:

Идеологическая слабость: Отсутствие единого положительного учения делало их уязвимыми. Православные предлагали ясную и последовательную доктрину: единосущие.
Политическая слабость: Ариане тратили силы на борьбу друг с другом, а не с никейцами. Их единство держалось на имперской поддержке, а не на догматическом фундаменте.
Воссоединение умеренных: Многие омиусиане, видя крайности аномеев и беспринципность омиев, в конечном счете присоединились к православному лагерю, признав, что термин «единосущный» лучше всего защищает божественное достоинство Христа.

Таким образом, победа на II Вселенском Соборе была достигнута не только силой богословской мысли Каппадокийских отцов (Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского), но и стала следствием внутреннего распада их оппонентов. Это торжество положило конец первому великому догматическому кризису и на века определило богословский ландшафт христианского мира.

Глава 4.7: Укрепление власти Римского епископа в IV веке

В эпоху Вселенских Соборов, когда восточные церкви были ослаблены и расколоты арианскими спорами, Римская кафедра, находившаяся вдалеке от эпицентра богословских баталий и обладавшая аурой апостольского авторитета, начала последовательно укреплять свои позиции как высший арбитр в вопросах веры и дисциплины. Она не создавала новые претензии «с нуля», но мастерски использовала кризисы для практической реализации уже существовавших теорий о своем первенстве.

4.7.1. Рим как апелляционная инстанция и оплот Православия

Ключевую роль в этом процессе сыграла практическая деятельность римских епископов (пап) по защите никейской ортодоксии.

Дело Афанасия Александрийского: Это самый яркий пример. После Первого Вселенского Собора свт. Афанасий Великий, главный защитник термина «единосущный», был неоднократно изгоняем со своей кафедры арианствующими группировками при поддержке императорской власти.
- Папа Юлий I (337-352) активно вступился за Афанасия. На соборе в Риме (341) он оправдал Афанасия и его соратников, а затем потребовал от восточных епископов признать это решение, аргументируя это обычаем – что римские епископы по традиции являются теми, кто подтверждает решения других поместных соборов.
- В своем послании к восточным епископам Юлий I писал: «Разве не знали вы, что обычно сначала пишут нам, и отсюда выносится справедливое определение?». Это была одна из первых прямых заявок на право Рима быть высшей судебной инстанцией.
Папа Дамас I (366-384) продолжил эту линию. При нем Римская кафедра:
- Осудила арианство и аполинарианство на соборах в Риме.
- Активно поддерживала каппадокийских отцов в их борьбе за утверждение решений Второго Вселенского Собора.
- Начала систематически использовать титул «Апостольский Престол» (Sedes Apostolica), что подчеркивало его уникальное, данное апостолами происхождение.

Почему восточные епископы часто обращались к Риму?

Политическая стабильность: Рим был дальней, относительно стабильной столицей империи, в то время как Восток раздирали ереси и придворные интриги.
Репутация ортодоксии: Рим твердо и последовательно держался Никейского символа веры, не уклоняясь в компромиссы. Для гонимых православных епископов он был «скалой» и естественным союзником.
Судебный авторитет: Богатый и влиятельный римский епископ воспринимался как беспристрастный и авторитетный судья, к которому можно апеллировать в сложных случаях.

Эта практика обращений сама по себе укрепляла престиж и притязания Рима, создавая прецедент.

4.7.2. Доктринальное обоснование: От практики к теории

Одновременно с практическим усилением роли шла активная теологическая и идеологическая работа по обоснованию верховной власти Римского епископа. Эта доктрина развивалась на двух основных столпах:

Петрово основание и наследие (Мф. 16:18-19):
- Ключевым текстом стали слова Христа апостолу Петру: «Ты — Петр (камень), и на сем камне Я создам Церковь Мою… и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».
- Римские богословы и епископы начали развивать учение о том, что:
  - Римская кафедра была основана самим апостолом Петром (что исторически признавалось и на Востоке).
  - Авторитет, данный Петру, не умирает с ним, но переходит к его преемникам – епископам Рима.
  - Таким образом, римский епископ является наследником Петра и обладает особыми полномочиями «вязать и решать» во всей Вселенской Церкви.
Авторитет мученичества Петра и Павла:
- Уникальность Рима заключалась еще и в том, что в нем закончили жизнь два величайших апостола – Петр и Павел. Их мученическая кровь, пролитая в Риме, рассматривалась как особая святыня и залог исключительного авторитета Римской церкви.
- Как писал свт. Ириней Лионский еще во II веке: «…с этой Церковью, по её преимущественной важности (propter potiorem principalitatem), необходимо согласоваться всякой церкви, то есть верующим повсюду, так как в ней апостольское предание всегда сохранялось верующими повсюду». В IV веке эта идея была активно востребована и развита.

Важный нюанс:
В IV веке притязания Рима еще не понимались на Западе и, тем более, на Востоке как абсолютная монархическая власть над всей Церковью. Скорее, это воспринималось как «первенство чести» (primus inter pares — первый среди равных), основанное на апостольском происхождении и имперском статусе города, но подкрепленное уникальным право судебной апелляции и авторитетом в охране вероучительной чистоты.

Однако именно в этот период были заложены все теологические и канонические основания (апелляционная практика, петрина доктрина), которые в последующие века, особенно после падения Западной Римской империи, позволят Римским епископам развить учение о верховной и вселенской юрисдикции папы над Церковью, что в конечном итоге станет одной из главных причин Великой схизмы 1054 года между Востоком и Западом.

Глава 4.8: История Григория Богослова и Максима Киника

Эпизод с Максимом Киником является не просто курьезным частным случаем, а симптоматичной иллюстрацией общей проблемы IV века: глубокого переплетения церковных и светских интересов, где догматическая чистота зачастую становилась разменной монетой в борьбе за власть и влияние.

4.8.1. Сюжет: Григорий Богослов в Константинополе

К концу 370-х годов Константинополь, столица империи, уже несколько десятилетий находился в руках арианских епископов. Православная община была малочисленна, подавлена и не имела своего храма.

В 379 году император Феодосий I Великий, убежденный сторонник Никейского символа веры, вступает на престол и начинает активную поддержку православных.
Еще до официального эдикта, небольшой кружок столичных православных приглашает в Константинополь Григория Назианзина (будущего Богослова) — уже известного своим красноречием и глубокой верой богослова.
Григорий начинает проповедовать в домашней церкви, которую он и его паства иронично называют «Анастасия» («Воскресение»), надеясь на воскресение православия в столице. Его проповеди, особенно «Пять слов о богословии», имеют оглушительный успех. Он буквально словом возвращает город к никейской вере.
В 380 году Феодосий официально вступает в город, изгоняет арианского епископа и назначает Григория архиепископом Константинополя. Это был законный акт императора, признанный папой Дамасом I и другими западными епископами. Казалось бы, справедливость восторжествовала.

4.8.2. Интрига: Тайное рукоположение Максима

Однако возвышение Григория, «чужака» с каппадокийской периферии, вызвало резкое недовольство у мощной Александрийской церкви, которая традиционно считала Восток своей канонической территорией и влиянием. Патриарх Александрийский Петр II увидел в сильном лидере в столице угрозу своему влиянию.

Группа египетских епископов во главе с Петром организовала заговор. Их ставленником стал некий Максим, философ-киник, бывший ученик и почитатель Григория, который, однако, оказался честолюбивым и беспринципным авантюристом.
Заговорщики действовали тайно. Ночью, в то время как Григорий был тяжело болен, они проникли в его дом и, пользуясь его беспомощным состоянием, совершили над Максимом обряд рукоположения, пытаясь объявить его «истинным» православным архиепископом Константинополя.
Этот акт был грубейшим нарушением церковных канонов:
1. Рукоположение в чужую епархию без согласия местного епископа (а Григорий, хоть и не был формально утвержден, был законным главой общины по воле императора и народа).
2. Рукоположение совершалось тайно, под покровом ночи, что само по себе делало его нелегитимным.
3. Максим был человеком с сомнительной репутацией (киники известны своим эпатажным и аморальным поведением) и не имел поддержки в константинопольской пастве.

Интрига, однако, провалилась. Народ Константинополя, верный Григорию, изгнал Максима из города. Император Феодосий, разгневанный этим самоуправством, выслал египетских епископов обратно в Александрию и подтвердил полномочия Григория.

4.8.3. Значение эпизода

Эта история, которую сам Григорий Богослов с горечью и сарказмом описал в своей автобиографической поэме «О своей жизни», показывает несколько ключевых проблем эпохи:

Политические амбиции vs. церковное единство: Интересы крупной церковной кафедры (Александрии) оказались важнее дела общецерковного мира и торжества православия. Борьба шла не с еретиками, а внутри самого православного лагеря за сферы влияния.
Падение нравов в церковной среде: Заговорщики-епископы были готовы пойти на прямой подлог, обман и кощунство (рукоположение как таинство было использовано в качестве инструмента интриги). Это свидетельствует о глубоком кризисе церковной дисциплины и морали.
Роль императора: Феодосий I в этой истории выступает как гарант порядка и защитник законности. Именно светская власть вынуждена была вмешаться, чтобы разрешить церковный скандал, что подчеркивало степень «сращения» церковных и государственных структур.
Трагедия личности: Для самого Григория Богослова, человека глубоко духовного и чуждого интригам, эта история стала тяжелейшим ударом. Она отравила ему пребывание на столичной кафедре и стала одной из главных причин его добровольного ухода с поста и возвращения в родную пустыню после II Вселенского Собора. Он стал жертвой системы, которую презирал.

Таким образом, история с Максимом Киником — это микроскопическая модель макропроцессов, происходивших в Церкви после Константина: торжество православия на догматическом уровне сопровождалось глубоким внутренним кризисом, связанным с искушением властью, политическими интригами и утратой первоначальной простоты.

Раздел 4.9: Возникновение митрополий и парадоксы IV века

IV век стал для Церкви временем фундаментального перелома. Она вышла из катакомб и стала официальным институтом Римской империи. Эта победа, однако, породила новые, не менее серьезные вызовы. Век, начавшийся с последних и самых жестоких гонений, завершился оформлением Церкви как мощной, но внутренне сложной и порой конфликтной структуры.

Возникновение митрополий (III — IV вв.)

Предпосылки:
С ростом числа христианских общин к III веку в каждой римской провинции существовало уже по несколько епископских кафедр. Возникла насущная потребность в координации: для избрания новых епископов, решения споров, выработки общей дисциплинарной практики. Естественным административным центром стал главный город провинции (метрополия), епископ которого по традиции уже пользовался особым авторитетом.

Принцип и юридическое оформление:
Первый Вселенский Собор в Никее (325 г.) юридически закрепил эту стихийно сложившуюся практику своими 6-м правилом:

«Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте, и в Ливии, и в Пентаполе, дабы Александрийский епископ имел власть над всеми этими [областями]. Поскольку это обычно и для Римского епископа. Подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества Церквей. Вообще же да будет известно сие: аще кто без соизволения митрополита поставлен будет епископом, о таком великий Собор определил, что он не должен быть епископом»

Функции митрополита:

Председатель на поместных соборах: Он созывал ежегодные соборы всех епископов провинции для решения общих вопросов.
Утверждение избрания епископов: Ни один епископ не мог быть рукоположен в провинции без согласия и утверждения митрополита. Это предотвращало неконтролируемый рост кафедр и укрепляло единство.
Судебная инстанция: Митрополит был первой апелляционной инстанцией для разрешения споров между епископами его области.

Эта реформа создала трехуровневую структуру церковного управления (епископ — митрополит — собор епископов провинции), которая стала костяком административного устройства Церкви на столетия вперед и заложила основу для будущего возникновения патриархатов.

Ключевые тезисы для раздела:

IV век — век парадоксов: Церковь победила мир, но мир вошел в Церковь. Внешние гонения сменились внутренними соблазнами власти, богатства и компромиссов.
Две главные битвы:
1. Догматическая (арианство): За истину о Троице. Вопрос: «Кому мы поклоняемся?»
2. Экклезиологическая (донатизм): За учение о Церкви и таинствах. Вопрос: «Как действует спасительная благодать?»
Ответ Церкви: Догматическая точность (Никео-Цареградский символ) и учение о объективной действительности таинств стали новыми, укрепленными границами.
Роль императора стала ключевой: от «внешнего епископа» (Константин) до защитника веры (Феодосий). Это заложило основу для византийской симфонии и будущих конфликтов.
Правило св. Василия стало классическим каноническим критерием для различения степеней отпадения от Церкви, показав, что границы — не просто черно-белые.
История с Максимом Киником — яркая иллюстрация того, что торжество православия на Соборах происходило на фоне сложных, а порой и грязных человеческих страстей и интриг.
Появляются митрополии.

Ключевые тезисы IV века: Парадоксы и битвы

IV век — век парадоксов

Вы абсолютно правы: Церковь победила мир, но мир вошел в Церковь.

Внешняя победа: Прекратились гонения, христианство стало государственной религией, Церковь получила богатство, влияние и право голоса в имперской политике.
Внутренний вызов: Вместо внешнего давления пришли внутренние соблазны:
- Власть: Церковные должности стали привлекать карьеристов, ищущих не служения, а влияния (история с Максимом Киника — яркий пример).
- Богатство: Из гонимой общины взаимопомощи Церковь превратилась в крупного землевладельца и экономического агента, что размывало ее eschatological дух.
- Компромиссы: Необходимость договариваться с императорской властью, искать политические решения богословских споров (как часто делал Константин) создавала напряжение между идеалом и реальностью.

Две главные битвы

Догматическая (против арианства): Это была битва за истину о Троице. Вопрос стоял принципиально: «Кому мы поклоняемся?» Если Христос не Бог, а тварь, то христианство — это идолопоклонство. Ответ был дан в Никео-Цареградском символе веры, который на века определил orthodoxное богословие.
Экклезиологическая (против донатизма): Это была битва за учение о Церкви и таинствах. Вопрос звучал так: «Как действует спасительная благодать?» Зависит ли она от личной святости священника (позиция донатистов) или это объективный дар Христа, передаваемый независимо от недостоинства человека (позиция Церкви)? Победа orthodoxной позиции, теоретически оформленная Правилом 1 св. Василия Великого, утвердила учение о объективной действительности таинств (ex opera operato).

Роль императора

Роль светской власти кардинально изменилась:

От «внешнего епископа» (Константин), который выступал арбитром и покровителем, стремясь к единству любой ценой, даже компромиссом.
До «защитника веры» (Феодосий I), который видел в orthodoxном Православии идеологическую основу империи и активно боролся с ересями.

Эта модель сотрудничества («симфония властей») стала идеалом для Византийской империи, но также заложила мину для будущих конфликтов о пределах власти императора в церковных делах.

Итог IV века

К концу столетия Церковь вышла из бурь окрепшей, но изменившейся. Она обрела:

Четкие догматические границы (Символ веры).
Глубокое экклезиологическое учение о таинствах и природе Церкви.
Прочную административную структуру (епископат, митрополии, соборы).
Новые, сложные отношения с государством.

Однако цена этого была высока: утрата части первоначальной эсхатологической устремленности и постоянное напряжение между священной миссией и искушениями «мира сего», вошедшего в ее врата. История с Максимом Киником — это не случайность, а символ этой новой, парадоксальной эпохи.

[1] Иоанн Златоуст, свт. Творение. В двух кн. СПб: Из-е СПб Духовной Академии. 1898. Т.1. Кн.2. С. 426.

[2] Там же. Слово 3. С. 430.

[3] Там же. Слово 4. С. 442.

[4] Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т.10 в двух кн. СПб: Из-в СПб Духовной Академии, 1904. Т.10. Кн. 1. C.632.

[5] Преп. Исидор Пелусиот, Творения. Тип. В. Готье. 1859. Ч. 1. С. 101-102.

[6] Свят. Афанасий Великий, Творения, изд. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1902 год. Ч. 1. С. 295.

[7] Свт. Василий Великий. Архиепископ Кесарии Каппадокийской Творения в двух томах. Аскетические творения. Письма. Сат. Амфилохий. Епископ Иконийский Творения. М.: Сибирская Благозвонница. 2009 Т.2. C. 483.

[8] См. Свят. Василий Великий, Творения в 2 томах. Изд. «Сибирская благозвонница», 2009. Т. 2. С. 542.

[9] Григорий Богослов, свт. Творения СПб: Из-во П.П. Сойкина. 1912. Т.1. С.600.

[10] Григорий Богослов, свт. Творения. СПб: Из-во П.П. Сойкина. 1912. Т.1. С. 281-282.

[11] Житие святого отца нашего священномученика Александра, епископа Каманского//Книга жития святых. На три месяца: июнь, июль, август. Киев: Печатано и теснение в Свято-Успенской Киево-Печерской лавре при архим. Зосиме. 1764. Л.495-496.

[12] Де-Брольи, Жизнь святого Амвросия Медиоланского, СПБ. Тип. «Колокол» 1911. С. 10-12.

[13] Жития святых. На три месяца: декабрь, январь, февраль. Киев: Печатано в Свято-Успенской Киево-Печерской лавре. 1912. С. 146.

[14] Кирилл Александрийский, свт. Творения. Ч. 2: О поклонении и служении в духе и истине (Кн. VII-XII). М.: Тип. М. Н. Лаврова и К». 1880, Ч.2. С.317-318.

[15] Sancti Leonis Magni Romani Pontificis. Epistola. LXIII//Migne J. P. Patrologiae Cursus Completus. Patrologia Latina. T.54: Sancti Leonis Magni, romani pontificis, Opera omnia. Paris: Petit-Montrouge Excudebatur et venit apud J.P. Migne. 1865. Col.890-891.

[16] Sancti Leonis Magni Romani Pontificis. Epistola. LXXXIV. Ad Pulcheriam Augustam//Migne J. P. Patrologiae Cursus Completus. Patrologia Latina. T.54: Sancti Leonis Magni, romani pontificis, Opera omnia. Paris: Petit-Montrouge Excudebatur et venit apud J.P. Migne. 1865. Col. 922.

[17] 11-е деяние Халкидонского Собора. Окончание рассуждений халкидонского собора (по делу Вассиана)//Деяния Вселенских Соборов, изданные в русском переводе Казанской Духовной Академией. Казань: Центральная тип. 1908.Т.4. С. 106.